[She Wolf] Досуг мне разбирать вины твои, щенок! Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать.(с)
Original. Он | Она. Война. "Я буду вечно ждать тебя на перекрестке наших судеб".
-
-
19.03.2010 в 15:06-Родилась в деревне *** под Москвой. Было это в тысяча девятьсот двадцать втором. Была очень красивой, послушной девочкой, после превратилась в самостоятельную девушку. Её жизнь была однообразной до тысяча девятьсот сорок первого года.
Тогда известие о войне было очень неожиданным.
Тогда она всё ещё жила в деревне, но уже не с родителями, а с женихом, Николаем Петровичем. Тогда, в девяносто первом, когда Мария Ивановна провожала на войну Николая, ей было всего девятнадцать.
Собирая мужей, женихов, детей на фронт, женщины оставались в деревне и рыдали на прощание. И Мария Ивановна плакала вместе с ними.
Сейчас мы может вырвать кое-какие достоверные крупицы фактов из биографии Марии Ивановны, благодаря дневнику, который она вела. По записям Марии Ивановны понятно, что все годы, пока длилась война она «не получила ни единой весточки от Коленьки» и очень горевала по этому поводу, хотя до отдалённых от фронта поселений письма не доходили вообще.
В девяносто третьем, по записям Марии Ивановны, ясно, что приходили какие-то списки погибших, но имени Коленьки она в них не нашла, чему несказанно обрадовалась. Сама она работала с подругами в колхозе, чтобы воинам на фронте помочь.
Пишет ещё, что зимы очень холодные были. Многие люди в деревне умирали от недоедания и окоченения.
Дело в том, что записи плохо сохранились, а друзей и родных у Марии Ивановны не было почти. Но из них ясно, что Мария Ивановна в тысяча девятьсот сорок шестом не дождавшись Николая Петровича с фронта, захотела отправиться искать его. К сожалению, средств у неё не было, и найти Николая не удалось. Как видно, в то время у всех было своих забот полон рот, и искать Николая никто и не хотел.
Мария Ивановна так и дождалась жениха с фронта.
После она перебралась в город, чтобы получить образование и восстанавливать страну. Всю свою жизнь она провела в Москве. Но ни живого Николая Петровича, ни его могилы не нашла. Замуж так и не вышла. Детей у неё, которые поддерживали бы её в старости, тоже не было.
Наверное, сильная любовь была у Марии Петровны и Николая Петровича...
Мария Петровна скончалась в возрасте восьмидесяти трёх лет. В последние годы своей жизни записей в дневнике она не делала. Но последняя звучит так: «Я буду вечно ждать тебя на перекрёстке наших судеб».
-Ах, да эту же фразу она Коленьке говорила перед уходом на фронт. Как сейчас помню: плакала она тогда, да и я тоже. – Сказала старушка в чёрном плаще, поддерживаемая высоким статным мужчиной в чёрном пальто. Он держал её под локоть, одновременно держа чёрный зонтик – накрапывал дождь.
-Мама, вам нельзя беспокоиться, пойдёмте. Вы с Марией попрощались. Пошлите, пока погода ещё хуже не стала. – Сын повёл мать в машину, стоящую недалеко на обочине дороги возле кладбища.
Серые, тяжёлые, пасмурные облака, уже неделю висевшие над землёй, будто услышав эти слова, тяжёлым ливнем обрушили на землю свои дождевые капли. Ещё два человека, включая священника, поспешили удалиться.
Дождевая вода омывала невзрачную надгробную плиту, на которой были высечены имя, дата и надпись: «Я буду вечно ждать тебя на перекрестке наших судеб»…
Может, они ещё встретятся. Главное – не терять надежду…
-
-
19.03.2010 в 16:22-
-
19.03.2010 в 19:50Мэган Ни Мара, да, простите, невнимательная я=)
-
-
08.04.2010 в 23:37- Что за ерунду ты Петь городишь? - Аня поежилась от холодного осеннего ветра - Не об этом сейчас думать надо.
Петя промолчал, только подвинулся ближе, холодно, а рядом, всегда теплее.
- Вот скажи мне, а если не об этом думать, то о чем? - Петя смотрел куда то в даль, - О том, как наших немцы бьют? О не вернувшихся товарищах? Об этом мы подумаем, Анька, подумаем. Время будет.
- А о свадьбе значит время сейчас думать, да? - Анька немного разозлилась.
- Время, сейчас. - Петя повернулся к Ане и взял её за руки. - Ань, нам в наступление завтра, понимаешь?
- Понимаю - Аня всё ещё злилась, но не попыталась выдернуть рук, так теплее.
- Ань. Послушай, а давай, вот если судьба нас разбросает, давай договоримся, где мы встретимся. Давай встретимся вот во дворе, где мы с тобой сидели, помнишь, там ещё лавочка такая, зелёная, ты ещё платье покрасила о неё как то?
- Дурь ты несешь какую то, Петька, дурь - Анька отвернулась, слезы сейчас ни к чему.
- Ну, что Анька, встретимся, да? Ты то платье отстирай, в нем приходи. Красивая ты в нем, очень, Анька.
- Дурь всё это Петька. Говоришь ты дурь
- Анька, ну тебе, что, не нравится, как я говорю? Ну хочешь я скажу - я буду вечно ждать тебя на перекрестке наших судеб.
Анька молчит, что говорить то? Ветер холодный осенний, завтра наступление и Петя - дурак.
- Не надо Петь. - Голос совсем тихий. - Не надо красивых слов. Я ждать тебя буду и ты меня жди. А там может и поженимся.
Аня встала, и направилась к лагерю. Завтра в наступление, надо спать.
***
Ветер хороший, летний. Август.
- Анька, хорошо тебе в этом платье, до одури, Анька...
-
-
03.01.2012 в 18:29Когда я в последний раз приходила сюда, яблони были в самом цвету. Тебе бы понравилось. Уверена, ты бы вспомнил тот самый колхозный сад на окраине деревни, выжженный в сорок первом году наступающими немецкими войсками, в котором мы любили отдыхать после работы в поле. Я видела, как он горел. В спускающихся на землю сумерках яркими красно-оранжевыми языками, высвечивая искаженные лица плачущих баб и детей. Пепел был похож на снег. Снег в середине лета. Девчонки из моего полка говорят, что в кошмарах им снятся звуки артиллерийских обстрелов, свист падающих бомб и плач детей. А я, знаешь, вижу по ночам пепел. Бесконечное серое поле, безмятежную тишину и оседающие на лице хлопья. Даже пройдя всю войну, потеряв семью, увидев столько смертей, я вижу только пепел.
Серый, как твои глаза.
А знаешь, когда я прихожу сюда, яблони всегда цветут. Будь то середина зимы, или поздняя осень, но они расцветают для меня в обрамлении голубого неба, под радостный смех из прошлого и забытое уже ощущение счастья. Ты помнишь, родной, помнишь, как мы были молоды и как уверены в том, что завтра наступит обязательно. Светлое будущее, не омраченное печалями, тревогами и слезами. Наше будущее.
Как глупы мы были.
Но, думаю, тебе бы не понравился современный мир. Расцвет капитализма, потерянные цели и время, издыхающее в соседней канаве. Ты бы не принял его. Этот мир, за который мы сражались в далеких сороковых, который так отчаянно пытались отстроить вновь после войны, плюет нам в лицо и смеется с экранов цветных телевизоров. В этом мире не свистят мины над головой, не холодит позвоночник упирающееся в него дуло винтовки, но все также слышен плач детей и стариков. Светлое будущее, за которое мы шли на амбразуры, истаяло как дым от горящих яблоневых садов.
Прозрачный, как твои глаза.
Мне тяжело приходить сюда часто, мой родной. Говорят, Парк Победы скоро закроют на реконструкцию. Говорят, что вместо яблонь посадят кипарисы. Потому что это нынче модно. Говорят, что могилу неизвестного солдата перезахоронят на новом кладбище за чертой города. Много чего говорят.
Как тогда, после войны, в тесной комнатушке военного коменданта. А знаешь, не нужна мне братская могила. Я знаю, тебя в ней нет. Тогда, в сорок первом, под цветущими яблонями я сказала тебе:
- Я буду вечно ждать тебя на перекрестке наших судеб.
Я выполню свое обещание. Я дождусь.