[She Wolf] Досуг мне разбирать вины твои, щенок! Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать.(с)
Original. Еврей|Немецкий офицер. "И кто решает, кому быть за какой стороной проволки?.. ".
-
-
09.08.2011 в 17:42- Шма-а-а! - из барака раздается сначала дурной вопль, сразу затем - дикий хохот, а потом туда забегает американец и заглушает своими громкими безграмотными вопросами продолжение истерики, но надзиратель - бывший надзиратель - Рихард Штейн может себе представить, как скрюченный жид истошно плачет, царапая деревянные стены и загоняя под остатки ногтей занозы. У него кожа головы идет серыми пятнами, колени шире бедер и неправильно сросшееся ребро, скорее, даже два; он настолько хилый, этот жид, что самый слабый янки мог бы вытащить на себе половину лагеря таких вот заморышей, если бы не беспокоился за сохранность их косточек, хрустких, как куриные. Штейн вспомнил, что не завтракал и не ужинал: деньки выдались беспокойные, но он держался, в отличие от коменданта - бывшего коменданта. Комендант истекал потом и при виде приближающегося американца неистово трясся всеми жирами, наверно, в надежде отпугнуть врага или хотя бы задержать его, вызвав приступ рвоты. Штейну, сидевшему рядом, и самому не помешало бы хорошенько проблеваться, но, во-первых, нечем, во-вторых, сидеть в собственной вонючей луже было бы очень гадко, а положение его и так не из лучших, ведь Штейн сидел бок о бок со своим бывшим - можешь же не запинаться, если хочешь! - начальником не по доброй воле: сейчас все силы американцы тратили на жизнеобеспечение жидов и не смогли придумать ничего лучше, чем связать и посадить всех не успевших или не догадавшихся сбежать надзирателей в ряд с герром комендантом вместе. Для поднятия морального духа. Неужели американцы старались, вылавливая эту сволочь в руинах, для них? О, впрочем, такую тушу непросто не заметить, а не догнать еще сложнее. Спорим, даже эти полутрупы босыми по плацу бегали быстрее, чем комендант по беговой дорожке в удобных кроссовках? С кем бы поспорить-то? Хм. Судя по нежно-салатовому лицу Андерса, он как раз успел поесть и теперь был полностью сосредоточен на удержании завтрака в желудке, Бриге в обмороке, Мейер силится взглядом обратить американцев в бегство. И очень зря - кто нас тогда развяжет? Жиды?
Из барака выводят того, истеричного. С его плеч свешивается американская куртка, и кажется, что сейчас он сломается под ее тяжестью. С ним вместе выходят двое, очевидно, второй зашел, пока Штейн предавался раздумьям, и отдал свою куртку - замечательную, добротную форменную куртку - смердящему жиду. Идиот. Второй что-то говорит, участливо и успокоительно, гладит жида по спине (может, потому и куртку отдал? Прикосновение к голой коже чревато заражением трупным ядом) и уводит от барака подальше. Наверняка гомосексуалист. Однако слишком гладко он говорит, не то что первый, путающий звуки и поминутно переходящий на английский. Штейн подается вперед, чтобы услышать хоть что-нибудь, но они были слишком далеко, и тут кто-то зовет второго, и он отлепляется от жида, указывает ему, куда нужно идти, и кричит в ответ. Из-за угла выходит третий американец, кивает в сторону... Штейн напрягается. В их сторону! Второй разражается тирадой, но идет, третий - за ним. Второй замирает метрах в трех от них, и третий вынужден вернуться, чтобы встать рядом. Они говорят, и все это время второй не отрывает застывшего взгляда от Штейна, а Штейн, в свою очередь, не отрывает взгляда - вполне осмысленного - от него.
К слову о жидах.
Еще со школы он умел вычислять жидов и мишлинге по мельчайшим деталям вроде формы ушей, а этот экземпляр был замечательным в худшем смысле слова. Вставши в полный - весьма невеликий - рост, он будто приглашал Штейна засвидетельствовать глаза навыкате, крючковатый нос, выпирающие из-за мясистых губ огромные зубы, дыхание хроника - с присвистом, узкие плечи, кадыкастую цыплячью шейку и бог знает что еще; Штейну почудился даже сладковатый запах, последнее звено в ассоциативной цепи к слову "унтерменш". Грех говорить подобные вещи, но не все жиды были так омерзительны, как заявлялось в фильмах и журналах, однако этот... Этот был тошнотворен. Он шепелявил, хлюпая слюной, морщил нос, подтягивая вверх губу, и поминутно высовывал толстый язык, чтобы ее облизать. Третий хлопнул его по плечу, и жид так резко вскинул глаза, что казалось, будто сейчас они выкатятся из глазниц, сцепил короткопалые лапки, чуть наклонился и улыбнулся, при этом его лицо растянулось вширь, кожа собралась складками у уголков губ, а веки почти сомкнулись, оставляя неширокую липкую прореху, в которой была частично видна радужка. Штейн не сразу понял, что жид обратился к нему по-немецки, и переспросил:
- Что?
- Я сказал, што сегодня отлищный день. Вы не находите?
- Нет.
- Бывает, - жид распрямился, но улыбаться не перестал. Судя по всему, ему приятно видеть человека из расы господ, да просто - человека - униженным. - Меня зовут Измаил Болоцки, и на неопределенный срок я назнащен вашим переводщиком. Разрешите узнать ваше имя?
- Нет.
В конце концов он выяснил, как зовут Штейна, и в течение дня несколько раз подходил к ним. Штейн, увлекавшийся психологией, самостоятельно диагностировал у себя эмоциональную шизофрению: жид раздражал, но был, в то же время, единственным доступным ему развлечением: Андерс, Бриге, Мейер и комендант были не лучшими собеседниками (за сравнение соратников с жидом в пользу последнего Штейна будут жарить в Аду дольше положенного), кроме того, ни один не мог сказать, когда же за ними приедет бронированное американское чудовище, чтобы увезти в город на суд. Жид, впрочем, не говорил тоже, только скалился и пожимал плечами.
- Сейщас, - шипел он, и Штейн слышал, как бурлит слюна у него за щекой, - все слишком заняты заклющенными.
- А ты что, нет?
- Пока нет. Моя задаща - успокаивать своих, - Штейн не сразу понимает, что под "своими" он подразумевает себе подобных, а не американцев. - Пока они кушают, в этом нет надобности, но скоро их поведут мыться.
- И что?
- Хороший вопрос, Рихард, однако на суде в вашу неприщастность никто не поверит. Так вот, скоро их поведут мыться. Это надолго, так што нужно хорошенько отдохнуть.
Тут его зовут; жид поднимается, хрустя суставами, шипит что-то недовольное и идет на голос. Штейн приваливается к стене барака и закрывает глаза. Надолго? До чего же здесь скучно.
Мейер щурится и свистит. Штейн открывает один глаз.
- Что?
- Вы говорили с жидом!
- Да что ты, Пауль? Тебе напекло? Может, позвать врача? - раздраженно отвечает Штейн, открывает рот и зычно кричит: - Врача!! Врача!
- Тише вы!
Штейн медленно, по стеночке, поднимается на ноги.
- Ты как обращаешься к старшему по званию, мразь? - он говорит очень громко и зло, хотя оно того не стоит - сидеть без дела ужасно скучно. Мейер открывает рот, но по главной улице к ним уже идет сердитый американец.
- Тишина! Сядь! - приказывает он. Штейн послушно садится, чтобы избавить себя от дегенерата, коверкающего до ужаса простые слова. Американец некоторое время смотрит на них, оборачивается и орет в глубину лагеря. Ему отвечают. Он кивает, понимает, что кивок его собеседник не видел, и орет снова. Из барака-бани выталкивают Болоцки, он возмущенно размахивает руками и визжит, потом вздыхает и идет к немцам, уже издалека начиная причитать:
- Пресвятая дева Мария, неужели вы не можете посидеть тихо? Я в няньки к фрицам не нанимался! - сердито говорит он американцу. Американец не понимает, потому что жид забыл перейти на английский. Они перекидываются короткими фразами, американец уходит, а жид вздыхает еще раз и садится напротив Штейна прямо на землю.
- Знаете што, Рихард? Моему другу, - он кивает в сторону снайперской вышки, - приказано охранять вас и стрелять только в случае побега, однако еще одна подобная выходка, и никто ему слова укоризненного не скажет. Понимаете?
- А ты?
- Што - я?
- Скажешь укоризненное слово?
- С щего бы мне это делать? Рихард, - жид качает головой, - не обманывайтесь, вы для меня лишь способ попрактиковаться в немецком.
Мейер вскидывается, жид указывает на вышку, Мейер успокаивается. Выждав секунд десять, жид продолжает.
- Я не скажу ни слова укоризненного, и вот пощему. Вы не похожи на тупого и покорного фюреру бюргера, о которых рассказывали в нашшей, да и в любой другой, щасти, но это не комплимент; это значит, што вам нравится ваша работа, што вы сделали свой выбор, што вы обдумали все детали, што вы увидели выгоду в работе на бойне. Возможно, я ошибаюсь, но это не имеет знащения.
- Потому, что я убивал жидов?
- Ещще потому, што вы до сих пор называеет евреев жидами.
- Это мое право.
Жид прыскает в кулак и трет рот, будто стирая улыбку.
-
-
09.08.2011 в 17:42- Я думал, нас будут судить официально.
- Для вас любое наказание будет справедливым.
Бриге, Андерс и комендант выходят из прострации и смотрят пораженно, Мейер скрипит зубами.
- Жид поганый.
Жид улыбается почти приветливо и говорит:
- Арийщик мой, по твоей лощеной морде когда-нибудь били сапогом?
- Нарываешься, погань?! - Мейер дергается, выглядит это крайне забавно.
- По моей - били, - жид словно бы его не слышит, - как сейчас вижу всех этих восторженных мальщиков, которые собирались компаниями щеловек по двадцать, чтобы поорать нам с братом, какие евреи трусливые.
- Ты жил в Германии? - удивляется Штейн.
- Поразительнее то, што я дожил до переезда в Швейцарию, - морщится жид.
- В каком городе?
- В Детмольде.
Штейн округляет глаза.
- Только не говорите мне, Рихард, што мы земляки.
Штейн бормочет:
- Школа?
Жид трет лоб.
- Забыл номер... М-м... Какой номер у школы на улице Вайнберга?
Штейн восхищенно крякает.
- Сколько лет?
- Двадцать шесть.
- Двадцать два. В тридцать втором я поменял школу, мне было девять, то есть тебе было тринадцать, и ты учился в... - Штейн морщится, - в седьмом классе?
- В восьмом, - поправляет жид. - Я законщил третий и щетвертый классы за год.
- Выходит, мы знакомы?
- Если и так, то я не могу сказать о вас, Рихард, нищего хорошего.
Энтузиазм Штейна сходит на нет. Жид смотрит в сторону, на проволочные ограждения.
- Рихард, - говорит он, - а вас ведь скоро расстреляют.
- Сам догадался или кто-то подсказал?
Жид фыркает и мотает головой.
- Я не пытаюсь задавить вас своей эрудицией, я просто хощу понять, пока вас не увезли, щем же вы думали, работая здесь.
- Головой.
- Неудивительно, што никаких умных мыслей не приходит в голову, проверенную арийским циркулем, - Штейн поднимает брови, и жид поясняет. - У евреев тоже есть националистищеские шутки.
- Про затылки? Лучше ничего не могли придумать?
- Вы собрались воспевать ядреный немецкий юмор? Воздержитесь, пожалуйста, и потрудитесь ответить на мой вопрос.
- Какой вопрос?
- О щем же вы думали, нанимаясь сюда?
- О премиях за хорошую работу.
- Превосходно, - кривится жид. - И вам ни разу не приходило в голову, што ваши жертвы - тоже люди?
- А на суде хоть один американец подумает, что я тоже человек?
- Не передергивайте. Мы все рождаемся людьми, а вы благополущно продали свою щеловещность за премиальные. Хотя у вас был выбор.
- Интересно, какой?
- Вы могли бы уехать в Швейцарию.
- Мой отец - простой рабочий, которому не хватало денег на новое платье, в отличие от...
- Вы могли бы стать простым рабочим.
- И жить впроголодь?
- Так вы убивали людей ради еды? - удивляется жид. - Мне обещали преданных служителей партии, я же вижу только меркантильных скотов, которые еще и евреев в жадности обвиняют.
- Видимо, тебя в детстве мало били.
- А вас не били вообще?
- Я давал сдачи.
- Можете собой гордиться, - усмехается жид. - Ребенком вы были смелым, а заблуждения можно было простить в силу возраста.
- Заблуждения?
- Если не сказать грубее. Пощему вы думали, што рождение в неправильной семье - достатощный повод для истязания щеловека?
- Потому что человек воспитывается в семье, и ребенок из семьи жидов сам станет жидом.
- И што?
- Что "что"?
- Што плохого в евреях?
- Внешность.
- М-м, и правда, - жид косит глазом в сторону коменданта и смеется. - Это все?
- Характер.
- О, - жид поднимает указательный палец. - С этого момента поподробнее.
- Вы убили Христа! - кричит Мейер.
- Пауль, заткнись, - говорит Штейн и поворачивается к собеседнику. - Жиды убили Христа.
- Иисус сам был евреем, так што вам надо радоваться, - отвечает жид. - Мне опишет кто-нибудь еврейский характер или нет?
- Характер жидов раскрывается в их поступках, - говорит Штейн. - Вы не только Христа убили, вы убиваете всякий народ, на земле которого поселяетесь.
- Интересно, как - средневековыми ножами для обрезания?
- Что?
- Рихард, вы видели эти ножи?
- Нет.
- Молитесь, штобы никогда не увидеть. Так как же евреи убивают народы?
- Сеют смуту в умах.
- А я думал, вы скажете што-нибудь о крови христианских младенцев и растоптанных посевах.
- Похвально, что ты признаешь свою вину.
- Нет, я всего лишь морально подготовил вас к правде.
- Правде?
- Ни один еврей не переплюнет фюрера по щасти смущения умов, я бы даже сказал, замещения умов на идиотищескую веру в партию.
Мейера прорывает. Некоторое время он орет, извивается, как червь, в попытке добраться до жида и убить его. В стене над его головой появляются две дырки.
- А я предупреждал, - хихикает жид, машет снайперу: спасибо, больше не надо - и продолжает: - И пока вы верили, эти кретины спровоцировали полмира на уничтожение Германии.
- Мне плевать на снайпера. Еще одно слово - и ты труп, - меланхолично тянет Штейн.
- Да ну? Посеете смуту в моих мозгах?
- Я серьезно.
- Я тоже. Мы не в бирюльки играем, Рихард, я пытаюсь объяснить, пощему вы сейчас связаны, как курица, а я на воле.
- Потому что ты хитрожопый жид.
- Потому что вы выбрали себе не того врага. Вашим врагом был Гитлер, но он подрядил молодщиков - к слову, как вам внешность доктора Геббельса? тот еще истинный ариец, верно? - штобы те рассказали вам, на кого надо тратить все силы, с кем надо бороться в первую ощередь. Молщать!! Не перебивать! Кто решил, кому быть за проволокой, а кому - на свободе? Вы? Вы самолищно решили, што создать для евреев лагеря смерти - это правильно и хорошо? Да? Да?! Нет! У вас, как у всякого нормального щеловека были, были представления о норме, но потом пришел этот психопат и сказал, что вековой антисемитизм вызван не предрассудками и первобытным страхом, а настоящими преступлениями против немцев, сказал, што мало обозвать еврея жидом, сказал, што еврей не достоин жизни, потому што родился евреем, сказал, што все, созданное евреем, еврей на самом деле украл, сказал, што ради выживания целой нации нужно задавить неугодный ему народ, а в итоге вы полущили нацию вырожденцев, свиней, которым нещем гордиться, кроме происхождения, и такая гордость сщитается нормой, а вокруг бомбы, бомбы, бомбы, мрут дети, женщины, старики и больные, потому што пока у вас были силы, вы воинстенно потрясали мошной - посмотрите, какие мы сильные! - не думая, што сил слишком мало, штобы драться против всего мира да половины своих людей: преступников, политзаклющенных, душевнобольных и евреев, не думая!! Не думая!! Да вам всем можно срубить нахрен ваши тупые головы, и разницу заметят только те, кому фуражка будет шею натирать! - жид задохнулся. Продолжает он тихо: - Знаете, што это, Рихард? Это колесо Фортуны катится от одной страны к другой, от одного народа к другому, так было всегда и всегда так будет, но за то, што вы даже не попытались поплыть против течения в этой реке дерьма, вас мало убить, вас надо заставить прожить ту жизнь, какой жили все эти несщастные долгие, долгие, долгие годы.
Штейн молчит.
- Вы понимаете меня, Рихард? Вы слышали, што я говорил?
Штейн продолжает молчать.
- Рихард, раскайтесь, Там это вам поможет.
- "Там"? В суде?
- В приемной Господа Бога. В суде вам нищто не поможет, и лушше даже не пытаться поправить свое положение - нет нищего отвратительней наци, а про заискивающего перед судьей наци я и думать не хощу.
-
-
09.08.2011 в 19:11Просто тонны восхищения и уважения к Вам.
-
-
09.08.2011 в 19:37-
-
09.08.2011 в 23:00не з.
-
-
09.08.2011 в 23:11-
-
10.08.2011 в 14:39не заказчик
-
-
10.08.2011 в 15:31-
-
11.08.2011 в 15:31Заказчик
-
-
11.08.2011 в 18:44Свершилось! Черт, как давно я не получал комплиментов от собственно заказчика. Спасибо огромное :3
-
-
14.08.2011 в 01:16Автор, нет ни слова. Это божественно и прекрасно. Очень понравилось. Вы молодец.
-
-
14.08.2011 в 01:30-
-
17.08.2011 в 11:46-
-
17.08.2011 в 15:37-
-
07.10.2011 в 23:21Очередной гой давится слезами. Поздравляю!
x'D
-
-
07.10.2011 в 23:25Автор, которого типа никто не знает