[She Wolf] Досуг мне разбирать вины твои, щенок! Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать.(с)
Original. Магазинчик, в котором продаются эмоции, чувства. "А любовь?" "Нет сейчас в нашем мире настоящей, искренней любви"
-
-
29.09.2011 в 19:06589 слов
- Алекс, смотри, какой магазинчик! Значки какие-то непонятные. Сувениры, наверно, или фэн-шуй. Давай зайдем?
Рыжеволосая девушка тянула за руку смеющегося юношу. Сразу видно, молодожены.
- Конечно, Джин.
Парень придержал тяжелую резную дверь, девушка проскользнула внутрь.
Лавчонка оказалась крохотной. Задрапированные стены, одна витрина и сухонький старичок в традиционном восточном костюме. Китаец, кореец? Да хоть японец. Разве разберешь? Разве важно?
Слегка пахло благовониями, приятно, не приторно. Алекс завертел головой, источника не обнаружил. Джин уже приглядывалась к выставленным поделкам.
- Какие они чудные, не очень-то похожи на сувениры. А это что? И почему здесь?...
- Приветствую вас, молодые люди. Вижу, вы заинтересовались моими скромными товарами?
Голос старичка походил на шорох песка. Алекс старательно прислушивался, Джин прильнула в плечу, стиснула его руку в ладошках, зашептала:
- Давай возьмем кинжал? Будет хорошо смотреться...
Старичок перебил:
- Нет, это я бы Вам не рекомендовал. Ревность не пойдет на пользу молодой семье.
Алекс переспросил:
- Ревность? Кинжал такой раритет, что имеет имя?
- Отнюдь. Этот кинжал — олицетворение ревности. Если хотите — ее суть.
- И Вы ею, то есть им, торгуете?
Продавец огладил бородку, степенно кивая.
- Все, что здесь находится, можно сторговать. И будьте осторожны. Покупая вещь — приобретаете ее смысл.
- Но ведь ревность — это чувство! Они не продаются!
- В наше время, молодой человек, все продается и покупается. Вопрос лишь в цене.
Алекс оглядел лавчонку. То-то ему показались странными сувениры.
- И что, все вокруг — оно самое?
Усмешка казалась странной на бесстрастном лице.
- Да, в моем магазине можно приобрести чувства и эмоции.
Осмелела Джин.
- А что здесь что? Вот эта картинка, например?
На дешевом пластике в аляповатой рамке спало изображение обыкновенного котенка в корзинке. Ничем не примечательного, таких по подворотням десятки бегают в начале лета.
- Жалость. Совесть, если хотите.
- А это?
Старичок погладил кроличью шкурку.
- Осязание. Рядом обоняние, зрение, слух, - показывая последовательно на можжевеловый шарик, разобранный кубик рубика и хрустальный колокольчик.
- В таком случае, кусок хлеба и стакан воды не Ваш скромный ужин?
Сердечная улыбка совершенно преобразила старичка.
- Вижу, Вы уже начинаете понимать. Да, это голод и жажда.
- А к чему вон те две фигурки?
В углу витрины бок о бок стояли напружинившийся заяц и напряженная овчарка.
- Страх и долг.
Джин схватила камертон. По магазинчику поплыл тонкий звук.
- Музыкальный слух?
- Объемнее, дитя. Чувство прекрасного.
Алекс потянулся к пистолету.
- Не трогайте! Это ненависть, самая квинтэссенция.
- А здесь?
- Страдание, отвращение, вина. А, да, и тревога.
Джин покосилась на медицинский шприц, зазубренную ржавую пилу, горстку мелочи и утыканное гвоздями сидение йога, сваленные в одну кучу. Углядела использованный тест на беременность с двумя полосками и решила не уточнять.
Алекс вошел во вкус.
- Гордость?
- Если Вы имели в виду патриотизм, то вот этот герб. А если гордыню - вон тот кубок.
- Такт?
- Трость и бабочка. Раньше были еще запонки, но, сами понимаете...
- Лень?
- Подушка.
- Страсть?
- Флакончик масла.
Алекс отвернулся, Джин покраснела. И шепотом спросила:
- А любовь?
Старичок вздохнул.
- Увы, нет сейчас в нашем мире настоящей, искренней любви.
Молодые люди переглянулись. Джин стиснула руку Алекса, глядя прямо в выцветшие глаза хозяину лавки, произнесла: «Есть!» - и вытащила мужа вон. Тот не упирался.
На улице парочка обнялась и так и зашагала прочь. До старичка долетело:
- … какое необычное место... и не надо мне ничего, у меня есть ты!...
Появившийся на витрине новый экспонат — деревянную бесконечность, свитую из стилизованных фигурок мужчины и женщины, так и хотелось подержать в руках, погладить по отполированной поверхности. Хозяин мягко улыбнулся и растворился в тени драпировок.
Fin.
-
-
29.09.2011 в 19:38ни в коем случае не он.
-
-
29.09.2011 в 19:41Очень жаль
Автор 1
-
-
29.09.2011 в 19:45-
-
29.09.2011 в 20:17Тоже не он.
-
-
29.09.2011 в 20:19Корзи, больше спасибо, очень приятно
Автор 1
-
-
15.10.2011 в 16:34-
-
16.10.2011 в 17:06вцитатник)читатель, если что
-
-
17.10.2011 в 19:42_P.W._,
Автор 1, все еще ждущий заказчика...
-
-
08.11.2011 в 19:31Понравилось.
н.з
-
-
08.11.2011 в 22:32большое спасибо! а как же иначе?
Автор 1
-
-
08.11.2011 в 22:43Многие бы не удержались от цинично-разочарованной, по типу, повздыхать, посожалеть и в очередной раз увериться, что все
мужики козлы, а бабы стервы.Так что, была приятно удивлена прочитанным. Спасибо
-
-
08.11.2011 в 22:48спасибо
Автор 1
-
-
25.11.2011 в 22:29547 слов
Все они — расфасованы по флаконам по пять миллилитров в каждом. Выдержки из имбиря и соды, сандала и пряного марисового дерева. Людей здесь почти не бывает — лавочка спряталась на нижнем этаже какой-то многоэтажки. Сейчас такого пруд пруди. Не то, что раньше.
Соленой раствор красной вишни от мигреней, мазь на основе мякоти авакадо — от синяков. Это не популярно. Это пыльно, забыто и ни капельки не выгодно. Но магазинчик живет, периодически пополняет ассортимент, исполняя единичные, но дорогие заказы.
Случается, сюда проскальзывают темные тени — бывалый продавец в чрезмерно больших шотландских брюках ловит их отражения и шорохи в звенящих китайских колокольчиках и, вглядываясь, окликает их.
— Вы от Нифритового Ао? — интересуется он. — Передайте своему господину, что настой еще не готов. Ему бы еще постоять лет десять — тогда и эффект лучше будет.
— Господину не нужен лучший эффект, — по змеиному шипит тень, — господину нужен элексир...
Хмыкнув, привыкший к шипящей торопливой речи своих клиентов старичок в больших черепаховых очках, ставит пузырек на прилавок. Переливающаяся еживичная жижа внутри флакона убывает в никуда, но это вовсе не кажется продавцу странным.
— Еще бы хотя бы лет пять..., — он по-старчески бормочет себе под нос, вновь занимая насиженное место, — и цвет стал бы лазурно-голубым...
Но тени нет дела до деталей. Лишенные способности мыслить, видеть и чувствовать, они могут лишь выполнять чужие поручения. А господин про цвет ничего не говорил.
Иногда в магазин приходят дети: поглазеть на диковинные вещицы, повертеть в руках, пока продавец не видит, или же просто послушать его чудные истории. И пусть их матери недовольно хмурятся, узнавая, что любимое чадо вновь проболталось в лавке без малого три часа, им всё равно. Детей всегда захватывало что-то непривычное.
— А это что? — круглолицая светленькая девочка тычет пальцем в пузырек с розовой эмульсией.
— О! Это очень опасная вещица, юная леди! — старичок забавляет ее, и она не может ровно стоять. Поднимается с пятки на носок и обратно, округлив до невозможного свои зеленые глаза.
— Помню, века, этак, два назад, а, может, и больше.... Да, именно два... Наполеон случайно разбил один редкий флакон о пол в этом самом месте и...
— Мама сказала, что вы не можете столько помнить. Что вы меня обманываете.
— Я бы никогда не стал обманывать такую милую девочку. Вот, хочешь немного счастья?
— Хочу, конечно! — она замирает на месте, тянет руки вперед и улыбается. У нее накануне выпало два зуба, и улыбка смотрится весьма забавно.
— Вот, держи.
На ее ладошку падает золотистая капля из пипетки продавца, он улыбается ей в ответ и произносит:
— Ну, же! Попробуй, не бойся.
Пару секунд девочка недоверчиво смотрит то на черепаховые очки старичка,то на золотистую каплю, прилипшую к ее ладони. Она помнит, что нельзя брать подарки у чужих людей, но любопытство делает свое — как кошка, слизнув золотую каплю, она недовольно морщится.
— Оно такое горькое! Ве-е-е...А я думала, что это конфета!
— Для каждого счастье имеет свой вкус, — он усмехается, — вот мое, например, цитрусовое.
Девочка убегает куда-то, на прощание деловито кивнув продавцу. Его глаза улыбаются через стекла черепаховых очков.
В этом маленьком магазине есть почти всё: от запечатанных в стеклянные зеркала лучей света и звона китайских колокольчиков до сушенных кореньев красной травы и элексира вечной жизни. Все это ютится рядом, на положенных местах: в стелажах, ящичках, шкатулках, на полках под самым потолком. Одного здесь нельзя увидеть: любовного снадобья, разбитого ненарошно Наполеоном несколько столетий назад. А любовь... Она ведь забыта, не популярна и ни капельки не выгодна.
Только вот здесь, на этом самом месте, доски впитали эмульсию и источают любовь.
Поэтому и магазинчик никогда не увянет.
-
-
25.11.2011 в 23:35И так заболтиво подобраны все... олицетворения))))) Браво)
Автор №2, вы тоже сказочны)))) Мне безумно понравился хозяин магазинчика в его черепаховых очках)))) И такое сочетание — дел с тенями и сказок детям.
И... история магазинчика тоже прекрасна)
И — это, наверное, моя странная ассоциация — мне, пока я читала про хозяина магазинчика, вспомнился Фрэнк Баум, он ведь тоже держал лавку и придумывал свои истории для детей, которые прибегали к нему послушать))))
-
-
26.11.2011 в 08:25Автор 2
-
-
26.11.2011 в 10:21За окном антикварного магазина давно поселилась рыжая кошка-осень. Она еще молода, эта кошка, не разменяла вторую сотню лет, и ей нравится гонять в своих когтистых лапках голубой клубок шерсти, который смешные люди почему-то называют миром. Дверной колокольчик звучит чисто и по-осеннему тихо. Посетитель держит дверь приоткрытой, не решаясь зайти внутрь. Не сказать, что посетитель так уж выразителен, чтобы его запомнить. Парень, как парень. Даже и не скажешь, сколько ему лет. Может и двадцать, а может и все сорок. Сухонькая старушка, сидящая за прилавком, поднимает голову, отвлекаясь от очередной книги в старинной обложке, и смотрит на молодого человека.
- Вы что-то хотели? – Вежливо интересуется она, её голос чем-то неуловимо похож на звон дверного колокольчика. Старушка внимательно смотрит на парня, тот, смущаясь, проходит внутрь, мягко прикрывая за собой дверь.
- Да… Вы, наверное, посчитаете меня сумасшедшим. Да, я, скорей всего, и есть сумасшедший.
- И? – Владелица магазина не выглядит удивленно, она смотрит все так же внимательно, чуть наклонив голову набок.
- Скажите… - Хрипло начинает молодой человек, сбиваясь на шепот, - скажите, а вы продаете чувства?
- Конечно, - невозмутимо отвечает она, - сюда за этим и приходят. В наше время трудно самим создавать их. Да и найти тоже трудно. Какие же чувства вам интересны? Но прежде, давайте договоримся об оплате.
- Хорошо, - молодой человек безропотно соглашается.
- Я отдаю чувства бесплатно, за них деньги не берут. Но если вы их разобьете – вы больше не сможете переступить порог моего магазина. – Старушка проникновенно заглянула в глаза посетителю. – Согласны ли вы на это?
- Да! Я согласен, - парень лихорадочно кивает, нервно поправляя лямки рюкзака.
- Ну, что ж, - старушка покрепче закутывается в клетчатый плед и жестом конферансье указывает гостю на полки. – Какие чувства вас интересуют? – Посетитель облизывает пересохшие губы.
- А у вас есть все чувства? Радость? – Старушка чуть прищуривается, пробегая глазами по полкам с флаконами, и выбирает один флакон бирюзового цвета.
- Voila, mon ami, это ваша радость. Ваша радость… - На секунду старушка замолкает, заглядывая в глаза молодому человеку, - ваша радость это свобода и честность. Радость, вообще, очень сложное чувство, оно смешивает в себе все то, что вы видите теплым. Но вы, кажется, ищите не радость. Вы сами её нашли, не так ли? – Владелица магазина лукаво улыбнулась и убрала флакон.
- Тогда, искренность, честность. – И вновь флакон появляется на прилавке из темного дерева. Он наполнен серебристой тягучей жидкостью, даже сквозь стекло парень чувствует запах мяты.
- Это ваша искренность. Она для вас дается сложно, хотя в глубине души вы любите быть искренним. Странная двоякость, я вам скажу. Но все же, это опять не то, что вам надо. – Молодой человек смещается и опускает глаза в пол.
- А любовь? – На мгновение черты старушки становятся заостренными, как у давно мертвого человека. Она мягко опускает свою руку на прилавок и чуть виновато улыбается.
- Нет, увы, сейчас в нашем мире настоящей, искренней любви... Все люди давно поразбивали свои флаконы… - Парень закрывает глаза и кивает, принимая суть неизбежного.
- Знаете, я когда-нибудь принесу сюда флакон настоящей любви. – За ним захлопывается дверь, и колокольчик надсадно тренькает ему вслед. Старушка устало садится обратно в кресло. Она не особо верит в успех этого посетителя.
Рыжая кошка-осень сегодня справляет свое двухсотлетие, она все равно еще очень мала, да и любимая игрушка у неё неизменна. Дверной колокольчик тихо зазвучал, оповещая о приходе нового посетителя. Старушка поднимает взгляд и видит уже почти забытого ею молодого человека. Он очень изменился, практичный пуховик сменило дорогое замшевое пальто, а рюкзак – портфель из настоящей кожи. Только глаза у него остались те же, немного ребячливые и умные. За его спиной, чуть справа, стояла женщина. Старушке она показалось немного странной и отрешенной, только улыбка у неё была доброй и детской.
- Вы что-то хотели? – Привычно спросила старушка, внимательно глядя на пришедших. Давешний посетитель молча поставил на стол бутылочку, в которой плескалась прозрачная жидкость. – Что это?
- Я же обещал принести сюда настоящую любовь. – Просто сказал он. Мужчина взял за руку свою жену и уже собирался уходить, когда за его спиной раздался голос владелицы магазина.
- Это один из тех случаев, когда ложь идет во благо. – Старушка чуть улыбнулась и открыла шкаф под прилавком. Еще одна бутылочка с прозрачной жидкостью заняла свое место. Их у неё было очень много… Но ведь каждый должен сам найти свою любовь, не так ли?
-
-
26.11.2011 в 11:19Автор 2.
-
-
26.11.2011 в 11:46Автор 3.
-
-
27.11.2011 в 17:25-
-
27.11.2011 в 17:40-
-
05.12.2011 в 02:13большое Вам спасибо! очень приятно ) я старалась )
Автор 2 и автор 3, мне очень понравилось! даже не знаю, что больше
Автор 1
-
-
06.03.2013 в 16:25958
Их уничтожили около трех сотен лет назад, поэтому они ютятся в темных закромках, да выглядят не бог весть как. На барной стойке, перевернутой после десяти, стоят синие бокалы, прямо на полу – кальяны, в стеклянные шкафы убраны трубки курильщиков. Музыка играет нескончаемо, но она мертвая или даже мертворожденная. В дым подвала проникают звуки голоса Джима Моррисона, и много других, например, Нико, за тот период, когда она была с Velvet Underground. Ничего нет удивительного в мертвых песнях в подвале города, который умер сотни лет назад.
Двери обычно открываются резко. Люди заходят с чувствами отчаянья и злости, люди никогда не заходили сюда от нечего делать, но просто перевелось сейчас естественно синтезированная беспечность и веселость, что открыванию двери обычным способом – аккуратно и за ручку, не способствует. С некоторых пор ручки у двери нет вовсе.
Но утром однажды дверь открывается медленно. Вежливый, или умирающий – шутит один из завсегдатаев, посетитель медленно проходит в полумрак. Пьяницы вокруг него расступаются.
- Позовите мне менеджера! – требует высокий худой гость, никому ранее неизвестный и не встречавшийся.
Пару раз его называют наглецом, переспрашивают, наскребают смелости в своих затуманенных рассудках, чтобы позвать парня, ранее владельца бара. Сейчас он просто король города и парнем его никто не зовет.
Высокий худой посетитель представляется, рубашка на нем свежая и фиолетовая, каких уже давно никто не видал.
Владелец бывшего бара разговаривает с ним как с сыном, и тем заметнее нежная белая кожа пришедшего, его наполненная смыслом энциклопедическая речь.
Его богатая одежда.
Его не тронутая бедствием и отчаяньем душа.
Вокруг путешественника стапливается тьма, впитывающая в себя лучащуюся от него силу. Старуха просит его ладонь, странник послушно протягивает, и она хватает, рыжая и сморщенная, его чистую белую руку в свои вертлявые пальцы. Она смеётся, а потом кто-то из толпы задирает его рукав, обнажает кожу до самого предплечья, и в баре смеются все, обступившие гостя. Высокий мужчина, сгорбленный, с мальчишечьим лицом, смотрит на чужой бледнющий сгиб локтя и заливается детским смехом:
- Неужели..неужели...ни разу...не пробовал!
И кто-то из толпы задирает на путешественнике второй рукав, и толпа вокруг него взрывается молчанием. Администратор хватает бледного растерянного посетителя за обе, покрасневшие от сжиманий, руки и выхватывает из толпы. Люди расступаются, медленно, неохотно. Музыку кто-то делает громче.
Хозяин, как его все здесь и зовут, садится в кресло египетского фараона, и садит путешественника к себе на колени. Он говорит своему гостю смотреть с высоты, он рассказывает, как давно его ждал.
- А теперь, заканчивая свой рассказ, я спрошу тебя об ответе: что ты видишь в моем пустом царстве, чего не можешь понять?
- Как ты подчинил их себе? Как заставил верить, что кругом мертва жизнь, и нет более живого места, чем твой бар?
- Я их не подчинял. – миролюбиво отвечал хозяин, - Не во мне дело.
Юноша на его коленях повел носом в воздухе, улавливая клубившийся туман, идентифицируя его действие. Его уже клонило в сон.
Хозяин медленно и заботливо стянул с путешественника плащ, прижался ближе к его спине в свободной фиолетовой рубашке.
- ты можешь взглянуть внутрь их мозгов сам, - шепнул хозяин ему на ухо. А потом позвал жестом худенькую женщину в темной одежде. Она села перед ними, вытянув ноги перед собой, расставив на полу стеклянные ампулы. У неё были короткие обесцвеченные волосы, темные подведенные брови, она была улыбчива. И красива.
- Выбирай наугад, если не боишься испытать судьбу – задорно предложила она. Путник догадался, что речь идет об ампулах, которые принимают в заведении все без исключения, и чье содержимое в виде тумана уже растворено в его крови. Он сполз с чужих колен на пол, поближе к женщине. Хозяин потрепал его по темным кудрям ласково, словно отец.
- Нет, - ответил путешественник и посмотрел в её светло-голубые глаза так проницательно и настойчиво, что она раскрыла ему своё настоящее имя.
А потом он попросил:
- Эдит, расскажите, что мне выбрать, и из чего выбирать?
Но она посмотрела на юношу с такой жалостью, что он немедленно отвел взгляд и обратил его на хозяина. Тот смотрел впереди себя.
- Уходи, Эдит. – приказал он. И в голосе его гнева было столько же, сколько милосердия. – Она не знает. Да это и не для её ушей.
Он усадил своего гостя на своих коленях снова, когда сам опустился на пол. В его руках оказалась темная красная ампула.
- Ты не поверишь, - говорил он путешественнику в самое ухо, чтобы никто более не слышал, - но это вместо еды. Люди забывают есть, принимая это, забывают ходить, и в исключительных случаях – дышать.
- Нужели? – спросил его недоверчивый собеседник, сидящий недвижимо.
- Марло! – позвал хозяин какого-то бедолагу и, когда тот подошел, благодетельным жестом вложил в его руку красную ампулу. – Покажи нам, какая она!
Путешественник дернулся на чужих коленях, но руки хозяина обвили его тело, обнимая. Марло шприцем ввел в вену на локте красную, невероятно красную жидкость. Потом его лицо приобрело выражение такой тревоги, что трудно было верить её очевидно беспричинности, а после выражение такого воодушевления, которое не позволило ему остаться на месте.
- Это любопытство. – констатировал хозяин. В руке его оказалась синяя ампула. – а это – ответственность.
- Чувства. – в свою очередь констатировал путешественник. В его руках ампулы перекатывались осторожно, им выказывалось уважение и страх перед неизведанным.
- В нужное же местечко тебя занесло – хохотнул хозяин, стискивая коленями ноги своего гостя.
- На самом деле, верно. Это место было мне нужно. – сказал путешественник леденеющим голосом и засунул в карман одну или несколько ампул. Затем встал, направился к двери. Вспомнил, что пришел в плаще и снова двинулся вглубь подвала.
- Но как же так! – воскликнул хозяин, недовольный то ли кражей, то ли спешным уходом гостя. Он приблизился к нему вплотную, потому что постоянно опасался быть услышанным и уцепился в рукав его плаща. Кому оказались нужны синтезированные чувства?
- Я захватил «любовь». – признался торопящийся путешественник.
- Ты не понимаешь? Не настоящая, нет у нас в мире настоящей искренней любви! Вообще, не только любви!
Но спутник уже выдернул рукав из его цепких пальцев и пошел прочь.