1128 слов. Действие перенесено в Японию, снабдившись необходимыми пояснениями. За историческую точность не ручаюсь
читать дальшеУ неё два имени, и она никогда не сможет понять, какое из них настоящее. Кто она вообще такая?.. Кем она была вчера? Кем будет завтра? И что она делает в этой пустоте, где отсутствие имени, в сущности, не имеет большого значения — потому что здесь нет вообще ничего? Лишь где-то вдалеке монотонно повторяется звон невидимых колокольчиков.
—…госпожа ойран*. Госпожа ойран, проснитесь! Ойран… Да, это она — ойран. Самая успешная куртизанка Йошивары*, Юдзуруме. Она недовольно переворачивается на другой бок и раздражённо и неразборчиво что-то бормочет. Черт бы побрал вчерашнего клиента, ушёл только под утро… С этого момента ей надо стать более разборчивой — в конце концов, её нынешнее положение это позволяет. Над ухом снова назойливо повторяются те же слова: — Проснитесь, госпожа Юдзуруме! Уже почти полдень, а вам ещё нужно успеть приготовиться к встрече с вашим покровителем. Вы же помните, что сегодня вы приглашены к нему домой?.. Куртизанка ещё несколько секунд не откликается на призывы своей служанки, а потом резко встает, приблизив своё лицо к лицу бедной девушки, сразу же отшатнувшейся от неожиданности. — Котоко. В следующий раз, когда тебе придёт в голову начать будить меня своими истошными воплями, постарайся быть хотя бы немного более почтительной.
Юдзуруме нравится наблюдать за страхом и волнением, отразившимися на лице девчонки. Что и говорить, она совсем ни в чём не виновата, и ойран лишь вымещает на ней собственное раздражение от раннего подъема и необходимости визита к своему господину, но укоров совести куртизанка не ощущает. Котоко — мусор, на который не стоит тратить силы, пытаясь поддерживать хорошие отношения. Она лишь служанка, которая никогда не станет такой, как её госпожа… И именно поэтому ойран втайне ей завидует. Каждую секунду жизни Юдзуруме окружена роскошью. Роскошью безумной, кричащей иногда до безвкусия, но привлекательно порочной и манящей. Любая деталь её одежды стоит целое состояние — оби, на котором знаменитый художник искусно изобразил пейзаж, заколки и гребни в волосах, украшенные драгоценными камнями, трёхслойное кимоно из самых дорогих тканей. Её переодеванием, макияжем и укладыванием волос занимаются несколько служанок. Затем через несколько минут ей приносят завтрак — довольно скромные блюда, но лишь потому, что она сама так пожелала. Она не питает слабости к еде, за исключением, пожалуй, некоторых сладостей.
И вот настает время отправляться. Длинная процессия, состоящая из охранников, служанок с зонтиком и личными вещами Юдзуруме, нескольких камуро* и самой ойран привлекает всеобщее внимание, ведь не каждый день на улице можно увидеть такую роскошную красавицу. Юдзуруме видит восхищенные взгляды, направленные не нее. Восхищенные и похотливые. Но ей не должно быть до них никакого дела. Её лицо — словно застывшая маска, сохраняющая бесстрастное выражение. Она выше любого человека из толпы из-за высоких гэта*. Именно такой и должна быть самая известная куртизанка — недоступной, равнодушной, но порочной.
Каждый шаг, как последний. Нелегко идти в такой обуви, приходится подворачивать ступню параллельно земле, чтобы сделать шаг, а потом выравнивать ногу. Но у неё всё же получается сохранять изящность, ведь такое для неё привычно. Процессия движется очень медленно, подстраиваясь под темп куртизанки. А ей никуда не сбежать из этой живой клетки, созданной её же слугами и почитателями. Единственная доступная ей дорога — к дому своего господина, которому она станет «женой» на эту ночь. Юдзуруме не выбирала этого пути.
Впереди звенят колокольчики на посохе у возглавляющего процессию человека, задавая ритм шагов. Этот звон преследует её всю жизнь: во сне и наяву. В её кошмаре, повторяющимся из ночи в ночь, в той пугающей пустоте есть лишь это однообразное и раздражающее позвякивание.
А потом, когда она поднимается рано утром, наступает время взять в руки судзу* и отправиться исполнять ритуальный танец Кагура, и бубенчики снова тихо позванивают в такт её движениям. На востоке тихо поднимается солнце. Храмовые жрицы, приветствуя его, низко кланяются, а потом резко выбрасывают вверх руки с зажатыми в них судзу. Яркий свет на долю секунды вспыхивает на колокольчиках, а мико*, взмахивая длинными белыми рукавами, продолжают танцевать. Каждое движение — точно отмеряно и продиктовано традициями. Богам не понравится, если посвященный им танец будет исполнен неидеально… Она полностью погружается в движение, растворяется в солнечных лучах и в звоне бубенчиков. Это так же нереально, как и её кошмарные сны, в которых она не может понять, кто она на самом деле. Но, как ни странно, танец приносит ей удовлетворение. Служить богам — вот то, ради чего она была рождена на свет, она, жрица по имени Мине.
Последнее движение освещается уже полностью взошедшим солнцем. Мико замирают, низко пригнувшись к земле, и лишь когда верховный священник храма гулко ударяет по земле посохом, обозначая конец церемонии, поднимаются с колен. Когда Мине проходит мимо священника, она, так же, как и другие жрицы, почтительно кланяется ему. Он её отец — но то, что он главное лицо в храме всегда было более важным. Он никогда никак не отличал её от других служительниц храма, даже когда она была совсем маленькой. Но это и неважно. Тот, кто служит богам, не нуждается в родительской любви и ласке. Они бы лишь мешали исполнять Мине свой долг.
За завтраком, который все жрицы проводят вместе, всё как обычно, лишь одно место пустует. Нет Юми. Во взгляде окружающих Мине мико читается осуждение, когда их взгляд падает туда, где обычно сидела Юми. Несколько дней назад она вышла замуж, оставив храм и предпочтя служению богам создание семьи. Мине слышит негромкие шепотки: «Осквернила храм… Нечистая… Отдалась мужчине, с чего бы ей ещё так внезапно выходить замуж?.. Надеюсь, что вскоре проведут очистительную церемонию…»
Конечно же. Таких, как Юми, не терпят в храме. Презирают, ненавидят… И Мине тоже наклоняется к своей соседке, тихонько говоря о том, что такого от Юми она не ожидала. Жрица кивает в ответ, и Мине продолжает: «Надеюсь, что больше ни одна девушка не осквернит наше святилище». А потом Мине становится мерзко и противно от собственного лицемерия, и она, сославшись на недомогание, уходит из комнаты.
Она намного, намного хуже Юми. Она подарит своё тело любому, кто имеет достаточное количество денег и хоть небольшое обаяние. Ей нравится дразнить влиятельных клиентов, день за днём отказывая им во встрече, но таким образом она лишь доказывает свою власть над ними. Ведь лучшая ойран Йошивары, Юдзуруме, должна быть обманчиво недоступной. Обманчиво, потому что, в действительности, не существует ничего невозможного. И даже чистая, целомудренная мико, которая обязана сохранять девственность, может каждую ночь изгибаться под невероятными углами, подчиняясь рукам нового любовника, и издавать тщательно выверенный стон наслаждения, который, впрочем, неискренен только наполовину.
Каждый день перед главным алтарём храма Мине пытается очистить свой разум от лишних мыслей, но ей это не удаётся. Духи и боги не в силах помочь тем, кто не может найти в пустоте собственное имя.
Примечания: Ойран — один из видов проституток в Японии. Выполняли не только сексуальные функции, но также развлекали клиентов более утончёнными способами. Йошивара – квартал Токио, специально отведенный для публичных домов, гейш и их хозяев (с 17 века). Камуро — ученица ойран. Гэта — традиционная японская обувь. Судзу — ритуальная погремушка. Мико — жрицы в синтоизме.
-
-
25.04.2014 в 21:12читать дальше
-
-
26.04.2014 в 00:51не з.
-
-
27.04.2014 в 18:33Заказчик
-
-
28.04.2014 в 21:33А.