Прежде чем, собрав все свои силы, вытолкнуть ребёнка на свет божий, Биче взмолилась " Обещайте мне...".И они пообещали. Кинзо был с ней рядом и держал её за руки до последнего вздоха, а ему оставалось лишь уносить кровавые простыни, приносить тазы с водой и молиться, но Генджи никогда бы не посмел жаловаться и нарушать последние минуты влюблённых.
Новорождённая девочка была ясной,как звёздочка в небесах. Пока молодой отец переживал своё горе, запершись в библиотеке или часами лёжа на кровати и глядя в потолок, он ни на шаг не отходил от малышки, укачивая её на руках или кормя из бутылочки. Её необыкновенные глаза завораживали и навевали ощущение, словно Биче никуда не ушла, что она всё ещё здесь, с ними. Вспоминая об этом, он прижимал маленький розовый свёрток к сердцу и украдкой шептал слова любви.
Он обещал хранить и оберегать,но через восемнадцать лет, слыша безутешные рыдания за дверью молодой госпожи, должен был признать, что ангел-хранитель из него вышел так себе.
Прежде чем, собрав все свои силы, вытолкнуть ребёнка на свет божий, Биче взмолилась " Обещайте мне...".И они пообещали.
Кинзо был с ней рядом и держал её за руки до последнего вздоха, а ему оставалось лишь уносить кровавые простыни, приносить тазы с водой и молиться, но Генджи никогда бы не посмел жаловаться и нарушать последние минуты влюблённых.
Новорождённая девочка была ясной,как звёздочка в небесах. Пока молодой отец переживал своё горе, запершись в библиотеке или часами лёжа на кровати и глядя в потолок, он ни на шаг не отходил от малышки, укачивая её на руках или кормя из бутылочки. Её необыкновенные глаза завораживали и навевали ощущение, словно Биче никуда не ушла, что она всё ещё здесь, с ними. Вспоминая об этом, он прижимал маленький розовый свёрток к сердцу и украдкой шептал слова любви.
Он обещал хранить и оберегать,но через восемнадцать лет, слыша безутешные рыдания за дверью молодой госпожи, должен был признать, что ангел-хранитель из него вышел так себе.