293. рейтинг не потянул. что такое хои - догадался интуитивно, но незнакомые слова не юзаю, простите.))
Самое страшное – это когда этот проклятый полудемон напивается. Хорошо, когда после бурных посиделок Годжо отправляется к Хаккаю, потому что Хаккай – всепрощающ, как небеса, и терпелив, как статуя Будды. Санзо понятия не имеет, что он делает такого необыкновенного, но через полчаса после того, как закрывается дверь, Годжо спит в постели сном младенца. Хаккай аккуратно запирает дверь и, устало улыбаясь, идет спать к Хаккурю. Хорошо, когда есть какая-нибудь женщина, которую не отпугивает цвет глаз и волос Годжо, и которая всегда готова принять полудемона в свои жаркие объятья. Тогда Хаккаю не нужно идти к Хаккурю, а Санзо – караулить дверь с пистолетом. Годжо возвращается утром – встрепанный и злой, как черт, долго пьет воду и изводит Гоку. Плохо, когда нет ни бабы, ни Хаккая. Тогда Годжо идет к Санзо. - Санзо, - ухмыляется Годжо. Он даже стоит с трудом, но Санзо на всякий случай достает пистолет. - Еще один шаг, - обещает Генджо-Хоши, - и я буду стрелять. Годжо, разумеется, не верит. Единственное, во что он способен верить после нескольких бутылок спиртного, - это в хороший секс и сладкий сон. Санзо это знает. Санзо щелкает предохранителем. - Ты чертовски похож на девчонку, – говорит Годжо. Ему плевать на пистолеты, на предрассудки и на утреннее похмелье. Санзо не раз задумывался, смог бы он пристрелить кого-нибудь из этих придурков. Гоку не смог бы, потому что убивать животных – это как-то неправильно; Хаккая тоже – ведь стрелять в статую Будды кощунственно. А вот Годжо… И Санзо стреляет. На Годжо сыпется штукатурка с потолка, но на нее полудемону тоже, в общем-то, плевать. Годжо успевает прижать Санзо к стене быстрее, чем тот – опомниться. Когда чужие руки касаются шеи священника, в лоб Годжо упирается дуло пистолета. - В этот раз не промажу, - мрачно сообщает Санзо. Годжо смеется. В конце концов, они оба знают, что Санзо блефует.
Самое страшное – это когда этот проклятый полудемон напивается.
Хорошо, когда после бурных посиделок Годжо отправляется к Хаккаю, потому что Хаккай – всепрощающ, как небеса, и терпелив, как статуя Будды. Санзо понятия не имеет, что он делает такого необыкновенного, но через полчаса после того, как закрывается дверь, Годжо спит в постели сном младенца. Хаккай аккуратно запирает дверь и, устало улыбаясь, идет спать к Хаккурю.
Хорошо, когда есть какая-нибудь женщина, которую не отпугивает цвет глаз и волос Годжо, и которая всегда готова принять полудемона в свои жаркие объятья. Тогда Хаккаю не нужно идти к Хаккурю, а Санзо – караулить дверь с пистолетом. Годжо возвращается утром – встрепанный и злой, как черт, долго пьет воду и изводит Гоку.
Плохо, когда нет ни бабы, ни Хаккая. Тогда Годжо идет к Санзо.
- Санзо, - ухмыляется Годжо. Он даже стоит с трудом, но Санзо на всякий случай достает пистолет.
- Еще один шаг, - обещает Генджо-Хоши, - и я буду стрелять.
Годжо, разумеется, не верит. Единственное, во что он способен верить после нескольких бутылок спиртного, - это в хороший секс и сладкий сон. Санзо это знает. Санзо щелкает предохранителем.
- Ты чертовски похож на девчонку, – говорит Годжо. Ему плевать на пистолеты, на предрассудки и на утреннее похмелье.
Санзо не раз задумывался, смог бы он пристрелить кого-нибудь из этих придурков. Гоку не смог бы, потому что убивать животных – это как-то неправильно; Хаккая тоже – ведь стрелять в статую Будды кощунственно. А вот Годжо…
И Санзо стреляет. На Годжо сыпется штукатурка с потолка, но на нее полудемону тоже, в общем-то, плевать.
Годжо успевает прижать Санзо к стене быстрее, чем тот – опомниться. Когда чужие руки касаются шеи священника, в лоб Годжо упирается дуло пистолета.
- В этот раз не промажу, - мрачно сообщает Санзо.
Годжо смеется.
В конце концов, они оба знают, что Санзо блефует.
Спасибо огромное, оно кинкокормительное! **
Зокащег
хотя нет, смайл должен быть другой...ну так, алкоголь из любого льва сделает х)))
не за что, всегда рад))
Хэлтья
спасибо)))