Шульдих уже который час бесцельно слонялся по особняку Шварц. Обычно шумный и многолюдный, который день дом пустовал. «Интересно, в какой момент я успел к нему настолько привязаться» С досадой думал немец, делая новый глоток виски из горла. Это Брэд, повёрнутый на порядках, всегда требовал пить из бокалов, а сейчас, когда его нет, чего мелочиться? Телепат со злостью пнул подвернувшуюся тумбочку. Ушибленная нога отозвалась резкой болью. «Чёрт! Больно, зараза!» Он бросил обиженный взгляд на ни в чём не повинный предмет мебели и вышел из дома. Холодные стены угнетали, а в городе, всё же, люди.
Ёджи беззаботно шёл по парку, насвистывая себе под нос популярную нынче мелодию. Час назад он сбежал от очередной подружки, а ведь на улице только-только начало темнеть. Вечер обещал быть на удивление приятным, и мысли об этом придавали радужности настроению. По парку гуляли парочки, на лавочках щебетали одинокие подружки, выпорхнувшие из домов в надежде найти себе кавалеров, чуть в стороне, отражая зажигающиеся то тут, то там фонари и первые звёзды, замерло озеро – красота! Ёджи вдохнул полной грудью вечерний воздух, довольно улыбнувшись, и тут его взгляд упал на показавшуюся знакомой фигуру. Он ускорил шаг. Так и есть, вдалеке от аллей на траве устроился рыжий из Шварц.
Ноги сами привели его в этот парк. Когда-то это место было одним из его любимейших. Здесь всегда можно обзавестись компанией на вечер, кажется, что все молодые, одинокие и жаждущие внимания, будто по негласному правилу, бегут сюда. Как дом свиданий, право слово. Но сейчас воркочущие влюблённые и визгливые девицы на лавках лишь раздражали. Впрочем, немцу достаточно быстро удалось найти тихое место в отдалении, где он мог продолжить напиваться в ненавистном одиночестве. Однако его уединение вскоре довольно бестактно нарушил знакомый голос. - Хороший вечер, Шульдих, - раздалось над ухом, и кто-то бесцеремонно бухнулся радом. Немцу небыло нужды оглядываться, он и так узнал нарушителя. – Чего это ты один? - Не твоё дело, - огрызнулся рыжий, делая новый большой глоток из бутылки. - И всё-таки? – немец, всё же, обернулся, чтобы словить на себе сияющий удовольствием, но при этом внимательный и довольно искренний взгляд.
Шу и сам не знал, почему начал вдруг рассказывать своему, фактически, врагу о наболевшем, но поток слов невозможно было остановить. Сплошным монологом он рассказывал о Кроуфорде, о том, как он невыносим, излишне строг, педантен, эгоистичен и меркантилен, но как немец,при этом, не может его не любить. Как Оракул отправил Фарфарелло в пансионат, как отпустил Наги в Боснию на каникулы, как сам уехал в затяжную командировку во Францию…. И как оставил его одного, совершенно одного в огромном пустом доме. Как напрашивался поехать с Брэдом, и как тот сказал, что будет слишком занят, чтоб думать ещё и о нём. Как не выносит одиночество, и как напивается каждый вечер, но так, чтобы Брэдли ничего не узнал по возвращении… Шульдих говорил долго, к концу монолога в глазах уже блестели слёзы. А Кудо не перебивал, просто внимательно слушал, обнимая одной рукой. - Мне просто холодно и одиноко самому, понимаешь? – наконец, закончил он. - Пожалуй, я справлюсь с твоим одиночеством, - тихо проговорил Ёджи, когда немец замолчал и коснулся губ телепата поцелуем. Шульдих тут же отстранился. - Только давай без этого, - скривился рыжий. – Не забывай, мы всё ещё враги. - Как скажешь, - не стал спорить Балинез. – Но давай тогда, как закадычные враги, хотя бы пойдём и напьёмся? – предложил он с улыбкой. Ненадолго задумавшись, Шульдих кивнул. Глаза Ёджи засияли в предвкушении. Как он и предполагал, вечер обещал быть очень интересным.
Уважаемый автор, это, конечно, чистая имха заказчика, но Шульдих получился какой-то невхарактерный. Не хватило немного огня, что ли. Страдающий Шу - явление, моим мозгом как-то не воспринимаемое, уж извините >< Но это Ваше видение, ничего не имею против) А если объективно, много ошибок, и текст кажется невычитанным. Портит впечатление. Заказчик.
Гость Хм... вычитывал, правда ночью.... перечитаю. А на счёт видения, просто взята была ситуация, выбивающая из коллеи. Простите, что не угодил) Но, будем надеяться, появится кто-то другой, кто сможет Вас порадовать)) С уважением, Автор.
Закованный в белые стены больничной палаты, Йоджи как будто остается наедине со своим сознанием. В первый день он считает плиты из гипсокартона на потолке, доходит до двухсот, сбивается и начинает считать снова. Когда гребаные клетки, как будто издеваясь, начинают меняться местами, приходит угрюмая плотная медсестра в застиранном халате и вводит в капельницу шприц с какой-то дрянью. Свет меркнет, отрывая Йоджи от плит и тюрьмы собственного разума. Во второй день приходит Хидака. Он виновато улыбается, ставит в вазочку на окне букет из вялых ромашек, говорит что-то ободряющее и уходит. Когда захлопывается дверь палаты, Кудо соображает, что забыл попросить у Кена сигарет. Йоджи кричит, но вместо Сибиряка входит вчерашняя мрачная женщина со шприцом. - Догоните того молодого человека, пожалуйста, - просит Кудо, пытаясь обольстительно улыбнуться медсестре. Сложно улыбаться разбитыми губами, потому что они лопаются, совсем не романтично стекая кровью на белый воротник. Медсестра хмурится и достает шприц. Вазочка покачивается и исчезает, погружаясь в стерильную больничную темноту. На третий день Йоджи сам доходит до двери туалета, опираясь на спертую из палаты капельницу. На подоконнике он находит забытую кем-то пачку сигарет, жутко дешевых и горьких, но сейчас отвратительный привкус табака на языке кажется Кудо божественным нектаром. - Эй, брат, дай прикурить, - хрипло говорит он какому-то парнишке с унылым лицом сифилитика. Сифилитик щелкает зажигалкой, и Йоджи с наслаждением затягивается, впуская дым в легкие и солнечный свет в сознание. Крохотное окошко к свободе захлопывается, когда его, капельницу и сигарету находит в туалете медсестра. На четвертый день у сознания Йоджи Кудо прорезается голос. - Хреново, котёнок? – издевательски интересуется сознание. - Что за блядь? – вслух отзывается Кудо. На его вопль, как утка на манок, приходит медсестра. - Зря ты так, - сокрушается сознание. – Ладно, спокойной ночи, котик. До встречи. У Йоджи впервые в жизни появляется желание ударить женщину. На пятый день Кудо хватает свою адскую гончую за рукав халата и проникновенно говорит: - У меня, знаете, голос в голове. - Это нормально, - отвечает адская гончая, потрясая пухлыми щеками. – У вас сотрясение мозга. Пройдет. Сознание мерзко хихикает. - Тебе не везет, котёнок. Они прознали про твою мартовскую натуру и приставили к тебе самую страшную бабу. - Заткнись, - шипит Кудо. - Кстати, совсем не обязательно говорить это вслух. Я ведь у тебя в голове, а тут все как на ладони. Йоджи стонет, пытаясь дотянуться загипсованной правой рукой до виска. - Интересное, кстати, содержимое у твоего разума, Йоджи Кудо. Следующие несколько дней Балинез продолжает ругаться со своим Альтер-эго, пока в один прекрасный момент мозги не становятся на место, и Кудо не начинает понимать, что за червь поселился у него в голове. - Ну ты и гандон, - вслух говорит Йоджи. - Эта толстая бабень сказала, что тебя выписывают завтра, - отвечает голос. – Значит, типа, пора прощаться. - Какого хера тебе вообще здесь надо было? – говорит Кудо уже про себя. Голос томно вздыхает, и Йоджи видит, словно перед собой, нахальные синие глаза. - Мне было скучно. И жаль тебя, котёнок – прямо вижу, как ты ржешь, кстати. Ну смейся-смейся, еще минута – и твои легкие вылезут наружу. Кудо закашлялся и умолк. - И я просто подумал, глядя на такого страдающего, искалеченного тебя: «Пожалуй, я справлюсь с твоим одиночеством, Йоджи Кудо». Только не говори, что тебе не понравилось. Йоджи хмыкает. - Проваливай к чертям, Шульдих. - До скорых встреч, Кудо, - отзывается голос и затихает. Теперь – точно.
-
-
30.08.2009 в 02:07Шульдих уже который час бесцельно слонялся по особняку Шварц. Обычно шумный и многолюдный, который день дом пустовал.
«Интересно, в какой момент я успел к нему настолько привязаться» С досадой думал немец, делая новый глоток виски из горла. Это Брэд, повёрнутый на порядках, всегда требовал пить из бокалов, а сейчас, когда его нет, чего мелочиться?
Телепат со злостью пнул подвернувшуюся тумбочку. Ушибленная нога отозвалась резкой болью.
«Чёрт! Больно, зараза!» Он бросил обиженный взгляд на ни в чём не повинный предмет мебели и вышел из дома. Холодные стены угнетали, а в городе, всё же, люди.
Ёджи беззаботно шёл по парку, насвистывая себе под нос популярную нынче мелодию. Час назад он сбежал от очередной подружки, а ведь на улице только-только начало темнеть. Вечер обещал быть на удивление приятным, и мысли об этом придавали радужности настроению.
По парку гуляли парочки, на лавочках щебетали одинокие подружки, выпорхнувшие из домов в надежде найти себе кавалеров, чуть в стороне, отражая зажигающиеся то тут, то там фонари и первые звёзды, замерло озеро – красота! Ёджи вдохнул полной грудью вечерний воздух, довольно улыбнувшись, и тут его взгляд упал на показавшуюся знакомой фигуру.
Он ускорил шаг. Так и есть, вдалеке от аллей на траве устроился рыжий из Шварц.
Ноги сами привели его в этот парк.
Когда-то это место было одним из его любимейших. Здесь всегда можно обзавестись компанией на вечер, кажется, что все молодые, одинокие и жаждущие внимания, будто по негласному правилу, бегут сюда. Как дом свиданий, право слово.
Но сейчас воркочущие влюблённые и визгливые девицы на лавках лишь раздражали. Впрочем, немцу достаточно быстро удалось найти тихое место в отдалении, где он мог продолжить напиваться в ненавистном одиночестве.
Однако его уединение вскоре довольно бестактно нарушил знакомый голос.
- Хороший вечер, Шульдих, - раздалось над ухом, и кто-то бесцеремонно бухнулся радом. Немцу небыло нужды оглядываться, он и так узнал нарушителя. – Чего это ты один?
- Не твоё дело, - огрызнулся рыжий, делая новый большой глоток из бутылки.
- И всё-таки? – немец, всё же, обернулся, чтобы словить на себе сияющий удовольствием, но при этом внимательный и довольно искренний взгляд.
Шу и сам не знал, почему начал вдруг рассказывать своему, фактически, врагу о наболевшем, но поток слов невозможно было остановить. Сплошным монологом он рассказывал о Кроуфорде, о том, как он невыносим, излишне строг, педантен, эгоистичен и меркантилен, но как немец,при этом, не может его не любить. Как Оракул отправил Фарфарелло в пансионат, как отпустил Наги в Боснию на каникулы, как сам уехал в затяжную командировку во Францию…. И как оставил его одного, совершенно одного в огромном пустом доме. Как напрашивался поехать с Брэдом, и как тот сказал, что будет слишком занят, чтоб думать ещё и о нём. Как не выносит одиночество, и как напивается каждый вечер, но так, чтобы Брэдли ничего не узнал по возвращении… Шульдих говорил долго, к концу монолога в глазах уже блестели слёзы. А Кудо не перебивал, просто внимательно слушал, обнимая одной рукой.
- Мне просто холодно и одиноко самому, понимаешь? – наконец, закончил он.
- Пожалуй, я справлюсь с твоим одиночеством, - тихо проговорил Ёджи, когда немец замолчал и коснулся губ телепата поцелуем.
Шульдих тут же отстранился.
- Только давай без этого, - скривился рыжий. – Не забывай, мы всё ещё враги.
- Как скажешь, - не стал спорить Балинез. – Но давай тогда, как закадычные враги, хотя бы пойдём и напьёмся? – предложил он с улыбкой.
Ненадолго задумавшись, Шульдих кивнул. Глаза Ёджи засияли в предвкушении. Как он и предполагал, вечер обещал быть очень интересным.
-
-
30.08.2009 в 10:19А если объективно, много ошибок, и текст кажется невычитанным. Портит впечатление.
Заказчик.
-
-
30.08.2009 в 17:32Хм... вычитывал, правда ночью.... перечитаю.
А на счёт видения, просто взята была ситуация, выбивающая из коллеи. Простите, что не угодил) Но, будем надеяться, появится кто-то другой, кто сможет Вас порадовать))
С уважением, Автор.
-
-
30.08.2009 в 19:38А вычитать, и правда, стоит. Или это я слишком привередлив х)
Заказчик.
-
-
31.08.2009 в 02:17Закованный в белые стены больничной палаты, Йоджи как будто остается наедине со своим сознанием.
В первый день он считает плиты из гипсокартона на потолке, доходит до двухсот, сбивается и начинает считать снова. Когда гребаные клетки, как будто издеваясь, начинают меняться местами, приходит угрюмая плотная медсестра в застиранном халате и вводит в капельницу шприц с какой-то дрянью.
Свет меркнет, отрывая Йоджи от плит и тюрьмы собственного разума.
Во второй день приходит Хидака. Он виновато улыбается, ставит в вазочку на окне букет из вялых ромашек, говорит что-то ободряющее и уходит. Когда захлопывается дверь палаты, Кудо соображает, что забыл попросить у Кена сигарет. Йоджи кричит, но вместо Сибиряка входит вчерашняя мрачная женщина со шприцом.
- Догоните того молодого человека, пожалуйста, - просит Кудо, пытаясь обольстительно улыбнуться медсестре. Сложно улыбаться разбитыми губами, потому что они лопаются, совсем не романтично стекая кровью на белый воротник. Медсестра хмурится и достает шприц.
Вазочка покачивается и исчезает, погружаясь в стерильную больничную темноту.
На третий день Йоджи сам доходит до двери туалета, опираясь на спертую из палаты капельницу. На подоконнике он находит забытую кем-то пачку сигарет, жутко дешевых и горьких, но сейчас отвратительный привкус табака на языке кажется Кудо божественным нектаром.
- Эй, брат, дай прикурить, - хрипло говорит он какому-то парнишке с унылым лицом сифилитика.
Сифилитик щелкает зажигалкой, и Йоджи с наслаждением затягивается, впуская дым в легкие и солнечный свет в сознание.
Крохотное окошко к свободе захлопывается, когда его, капельницу и сигарету находит в туалете медсестра.
На четвертый день у сознания Йоджи Кудо прорезается голос.
- Хреново, котёнок? – издевательски интересуется сознание.
- Что за блядь? – вслух отзывается Кудо. На его вопль, как утка на манок, приходит медсестра.
- Зря ты так, - сокрушается сознание. – Ладно, спокойной ночи, котик. До встречи.
У Йоджи впервые в жизни появляется желание ударить женщину.
На пятый день Кудо хватает свою адскую гончую за рукав халата и проникновенно говорит:
- У меня, знаете, голос в голове.
- Это нормально, - отвечает адская гончая, потрясая пухлыми щеками. – У вас сотрясение мозга. Пройдет.
Сознание мерзко хихикает.
- Тебе не везет, котёнок. Они прознали про твою мартовскую натуру и приставили к тебе самую страшную бабу.
- Заткнись, - шипит Кудо.
- Кстати, совсем не обязательно говорить это вслух. Я ведь у тебя в голове, а тут все как на ладони.
Йоджи стонет, пытаясь дотянуться загипсованной правой рукой до виска.
- Интересное, кстати, содержимое у твоего разума, Йоджи Кудо.
Следующие несколько дней Балинез продолжает ругаться со своим Альтер-эго, пока в один прекрасный момент мозги не становятся на место, и Кудо не начинает понимать, что за червь поселился у него в голове.
- Ну ты и гандон, - вслух говорит Йоджи.
- Эта толстая бабень сказала, что тебя выписывают завтра, - отвечает голос. – Значит, типа, пора прощаться.
- Какого хера тебе вообще здесь надо было? – говорит Кудо уже про себя.
Голос томно вздыхает, и Йоджи видит, словно перед собой, нахальные синие глаза.
- Мне было скучно. И жаль тебя, котёнок – прямо вижу, как ты ржешь, кстати. Ну смейся-смейся, еще минута – и твои легкие вылезут наружу.
Кудо закашлялся и умолк.
- И я просто подумал, глядя на такого страдающего, искалеченного тебя: «Пожалуй, я справлюсь с твоим одиночеством, Йоджи Кудо». Только не говори, что тебе не понравилось.
Йоджи хмыкает.
- Проваливай к чертям, Шульдих.
- До скорых встреч, Кудо, - отзывается голос и затихает.
Теперь – точно.
-
-
31.08.2009 в 10:44mindfucking у Вас выходит просто замечательный. очень понравилось, хотя и мрачно.
откроетесь?
офигевший заказчик.
-
-
31.08.2009 в 14:55везет мне на ваши заявки xDD
спасибо.))
автор.
-
-
31.08.2009 в 14:57у-упс xD а мне везет на ваше чудесное исполнение *.*