За весь день на долю Ватануки столько всего, что к вечеру парень мог, разве что, растянуться посреди улицы и обреченно завыть, проклиная всех и вся: и дурацких демонов, и дурацких людей с дурацкими проблемами, и дурацкий магазинчик с Юко-сан напару. И раздраженно зарычать услышав тихое "Поднимайся, мы не закончили". Ах да, и к ночи, едва держась на ногах, в ответ на "Мы закончили", едва улыбаясь, прошептать "Нет, осталось только напиться и переспать".
У Инари глаза голубые, блестящие, как новенькая фарфоровая кружка. У Инари под храмом Фусими смердят разлагающиеся трупы. Она похожа на гайдзинку, пытающуюся изображать Ямато Надесико - сиреневое шелковое кимоно прихвачено тоненьким оби под грудью, а нижнее - бледно-желтое, не по сезону усыпанное кленовыми листьями. Юко заговорщически улыбается, она тоже не попала в сезон - когда она манерно отставляет руку, покачивая дымящейся трубкой, голубые бабочки шевелятся под темно-синим, почти черным шелком. Юко заговорщически улыбается, кивает Инари и уходит, цокая каблуками по асфальту. Голос у Инари высокий, с едва заметным лисьим притявкиванием. - Ведьма пообещала мне, что этот храм будет очищен, - говорит она и чуть склоняет голову набок. Выжидающе. Ватануки уже не рад, что на свет родился. - Сбегаю за тряпкой и порошком, - бурчит Ватануки. Доумеки смотрит на него; нужно очень постараться, чтобы быть таким непробиваемым чурбаном, каменные лисы, застывшие у входа в храм Фусими, выражают больше заинтересованности. - Хорошо... - вздыхает Ватануки. - Дезинфицирующий гель нам не поможет. У всей этой мистической чертовщины есть свой запах, запах яблока, гниющего в траве, сладковато-кислый и какой-то земляной. У страха похожий запах. - Это огромное, огромное зло, - говорит Инари. - Оно питается страхом и предсмертной тоской. - Госпожа, мы будем ловить ваше зло на Ватануки, - серьезно отвечает Доумеки. - Оно просто не сможет устоять. Инари едва улыбается и кутается, кутается в тонкое кимоно, сползающее с плеч. - Когда я смирился с мыслью, что я - жирный червяк на крючке этой ведьмы? - грустно спрашивает Ватануки. - Прошлым летом, - отвечает Доумеки. Неожиданно он хватает Ватануки за руку и смотрит на порез, заклеенный пластырем в цветочек. - Она меня постоянно отвлекает, - кривится Ватануки, выдергивая руку. - Особенно когда я готовлю. Доумеки молчит, равнодушно отвернувшись, Инари делает приглашающий жест и идет к храму. - Когда я дошел до жизни такой, - ворчит Ватануки себе под нос. - В чужом городе, ночью, идти за лисицей в какой-то протухший храм, от которого просто воняет неприятностями... - Тихо, - говорит Доумеки. На самом деле тишина не нужна, вокруг нет никого и стены расступаются перед ними с легким шелестом, открывая темный узкий спуск вниз. Как же воняет... Ватануки зажимает нос, спотыкается, Доумеки ловит его за локоть и молча прикасается указательным пальцем к губам - тише, не шуми. Тишина распадается на части, там внизу кто-то рвет бумагу, или огромное насекомое ползет по потолку, шурша жесткими крыльями. Инари останавливается, но что это, она вжимается в стену, зажимая руками рот и широко распахнув глаза, как же воняет, как же чудовищно воняет... Ноги подводят Ватануки и он опять спотыкается; грохот камней о жесть, затихает, затихает, белые прозрачные вуали летят по воздуху, Ватануки смотрит под ноги и ахает, отшатнувшись - зловонная черная жижа нехотя сползает с тонких дуг ребер, втягивается в глазницы черепа. Доумеки - белое косодэ и черные хакама и белый лук-юмэ за плечом - напряженно щурится, как будто пытается разглядеть что-то за трепещущими вуалями. Тупица. Слепец. - Я буду думать о Химавари-чан, - бормочет Ватануки. - Мне не страшно. Мне совсем не страшно. - Но тебе должно быть страшно, иначе оно не придет, - едва слышно удивляется Доумеки. - Почему тебе не может быть страшно, - тихо огрызается Ватануки. - Тут ничего нет, - пожимает плечами Доумеки. Слепец. Вуали замирают, белые, прозрачные, хищные. Что-то застучало, покатилось внизу. Как деревянный мяч. Откуда здесь ему... Когда Ватануки отворачивается, вуали приходят в движение. От них несет холодом и страхом, холодом и страхом, холодом и страхом, проклятая Юко, проклятая лиса, проклятый Доумеки... Ватануки резко оборачивается. Застыли. Ватануки отворачивается, наблюдая краем глаза. Поползли. Ватануки оборачивается и шагает назад. Под ногами что-то хрустит, проклятая Юко, проклятая лиса, как же страшно, мамочки, как же страшно... - Ты что головой крутишь? - спрашивает Доумеки. - Здесь что-то есть? ...проклятый Доумеки... Затихает. И потом - больно, красные горячие брызги расплываются по белому, в ушах - дикий визг, кто это, неужели это я, все бешено кружится, а когда вращение замедляется, Ватануки оцепенело смотрит на обезглавленное тело, покачивающееся, не желающее падать, толчками выплескивающее кровь из обрубка шеи, кажется, это его тело, и это неожиданно успокаивает, и печаль где-то далеко-далеко; Ватануки скашивает глаза вбок - но что это, этот бесформенный ком, шевелящийся на полу, это же... Вспышка! Темно. Темно, темно, темно, здесь никого нет, но это совсем не плохо, совсем не страшно...
Холодно. Ватануки осторожно крутит головой - он лежит на полу, что-то влажное падает на его лицо, и ясное утреннее небо, набирающее цвет... - Лисий дождь, - хрипло говорит Доумеки где-то рядом. Пахнет дождем и свежестью. - Странно, - говорит Доумеки. Ватануки пытается пошевелиться, получается плохо, тогда он просто поворачивает голову на звук. - А мне голову отрубили, - с деланным равнодушием говорит Ватануки. Доумеки лежит на земле, странно, на нем было белое косодэ, а теперь оно красное, вот он поднял руку вверх, раскрытой ладонью к небу. Какой жалкий, какой патетичный жест. - Это же ты руку порезал, - говорит Доумеки, разглядывая отклеивающийся пластырь в цветочек. - Не вините Инари, - звонкий стук каблуков, шелест ткани, запах табака и пряностей. - Вас разрубило на очень много маленьких кусочков, в темноте да впопыхах можно и напутать. Как я и обещала, твое желание выполнено, осталось расплатиться. - Я оживила твоих мальчишек, Юко. - Как благородно с твоей стороны, Инари. - А Ватануки безголовый! Безголовый! Ватануки смотрит на свою руку и тяжело вздыхает. - Как ты думаешь, что она еще могла напутать? - Не думаю, что это очень важно, - откликается Доумеки. В его спокойном голосе затихает, прячется что-то болезненное и ломкое. - Ты не думаешь?! У тебя мой глаз, моя рука и мое я боюсь представить что еще! Да нам осталось только напиться и переспать!.. - Интересно, тогда я смогу видеть духов?
- Мы договаривались, что ты отдашь мне Хоси но Тама! И ты мне его отдашь! - Ты проклятая ведьма и шантажистка! - А ты лиса облезлая! - А ты! - Хоси но Тама! Хоси но Тама! Юкино Хоси но Тама! Ватануки, Ватануки, Мокона хочет тамагояки!
У всей этой мистической чертовщины есть свой запах, запах яблока, гниющего в траве, сладковато-кислый и какой-то земляной. в цитатник А Доумеки так и тянется увидеть духов Не знаказчик, но очень довольный читатель
Чем больше вы знаете о яое, тем выше рейтинг. [Юлленов не существует. Только вечный пейринг Муген/Аллен. (с)] Он - семе, ему виднее. (с)
По поводу первого. Честно говоря, мы не совсем поняли (ибо ожидали увидеть стеб), но большое спасибо) Насчет второго исполнения... Ааааааа...*два непонятных тела зачарованно пырятся в монитор*сугееее... Автор №2, это очень-очень... Мы щасливы) Аригато! Ах да, авторы... Откройтесь, пожалуйста)) Заказчики
У всей этой мистической чертовщины есть свой запах, запах яблока, гниющего в траве, сладковато-кислый и какой-то земляной. и почему мне кажется, что я эту фразу не впервые вижу? Автор 1 - лакончино, но забавно, молодец. Автор 2 - у вас получился вынос мозгя, я щас в просто таки культурном шоку, аж курить захотелось. так оно мистически вставляет. Люблю такие вещи
Фейлон - он как сломанная кость, которую вправили неправильно - ничто его не излечит полностью, а если переломать снова и сложить заново - может вообще не срастись. (с)
За весь день на долю Ватануки столько всего, что к вечеру парень мог, разве что, растянуться посреди улицы и обреченно завыть, проклиная всех и вся: и дурацких демонов, и дурацких людей с дурацкими проблемами, и дурацкий магазинчик с Юко-сан напару.
И раздраженно зарычать услышав тихое "Поднимайся, мы не закончили". Ах да, и к ночи, едва держась на ногах, в ответ на "Мы закончили", едва улыбаясь, прошептать "Нет, осталось только напиться и переспать".
автор лох и не смог быть лаконичным
У Инари глаза голубые, блестящие, как новенькая фарфоровая кружка.
У Инари под храмом Фусими смердят разлагающиеся трупы.
Она похожа на гайдзинку, пытающуюся изображать Ямато Надесико - сиреневое шелковое кимоно прихвачено тоненьким оби под грудью, а нижнее - бледно-желтое, не по сезону усыпанное кленовыми листьями.
Юко заговорщически улыбается, она тоже не попала в сезон - когда она манерно отставляет руку, покачивая дымящейся трубкой, голубые бабочки шевелятся под темно-синим, почти черным шелком.
Юко заговорщически улыбается, кивает Инари и уходит, цокая каблуками по асфальту.
Голос у Инари высокий, с едва заметным лисьим притявкиванием.
- Ведьма пообещала мне, что этот храм будет очищен, - говорит она и чуть склоняет голову набок.
Выжидающе.
Ватануки уже не рад, что на свет родился.
- Сбегаю за тряпкой и порошком, - бурчит Ватануки.
Доумеки смотрит на него; нужно очень постараться, чтобы быть таким непробиваемым чурбаном, каменные лисы, застывшие у входа в храм Фусими, выражают больше заинтересованности.
- Хорошо... - вздыхает Ватануки. - Дезинфицирующий гель нам не поможет.
У всей этой мистической чертовщины есть свой запах, запах яблока, гниющего в траве, сладковато-кислый и какой-то земляной.
У страха похожий запах.
- Это огромное, огромное зло, - говорит Инари. - Оно питается страхом и предсмертной тоской.
- Госпожа, мы будем ловить ваше зло на Ватануки, - серьезно отвечает Доумеки. - Оно просто не сможет устоять.
Инари едва улыбается и кутается, кутается в тонкое кимоно, сползающее с плеч.
- Когда я смирился с мыслью, что я - жирный червяк на крючке этой ведьмы? - грустно спрашивает Ватануки.
- Прошлым летом, - отвечает Доумеки.
Неожиданно он хватает Ватануки за руку и смотрит на порез, заклеенный пластырем в цветочек.
- Она меня постоянно отвлекает, - кривится Ватануки, выдергивая руку. - Особенно когда я готовлю.
Доумеки молчит, равнодушно отвернувшись, Инари делает приглашающий жест и идет к храму.
- Когда я дошел до жизни такой, - ворчит Ватануки себе под нос. - В чужом городе, ночью, идти за лисицей в какой-то протухший храм, от которого просто воняет неприятностями...
- Тихо, - говорит Доумеки.
На самом деле тишина не нужна, вокруг нет никого и стены расступаются перед ними с легким шелестом, открывая темный узкий спуск вниз.
Как же воняет...
Ватануки зажимает нос, спотыкается, Доумеки ловит его за локоть и молча прикасается указательным пальцем к губам - тише, не шуми.
Тишина распадается на части, там внизу кто-то рвет бумагу, или огромное насекомое ползет по потолку, шурша жесткими крыльями.
Инари останавливается, но что это, она вжимается в стену, зажимая руками рот и широко распахнув глаза, как же воняет, как же чудовищно воняет...
Ноги подводят Ватануки и он опять спотыкается; грохот камней о жесть, затихает, затихает, белые прозрачные вуали летят по воздуху, Ватануки смотрит под ноги и ахает, отшатнувшись - зловонная черная жижа нехотя сползает с тонких дуг ребер, втягивается в глазницы черепа.
Доумеки - белое косодэ и черные хакама и белый лук-юмэ за плечом - напряженно щурится, как будто пытается разглядеть что-то за трепещущими вуалями.
Тупица.
Слепец.
- Я буду думать о Химавари-чан, - бормочет Ватануки. - Мне не страшно. Мне совсем не страшно.
- Но тебе должно быть страшно, иначе оно не придет, - едва слышно удивляется Доумеки.
- Почему тебе не может быть страшно, - тихо огрызается Ватануки.
- Тут ничего нет, - пожимает плечами Доумеки.
Слепец.
Вуали замирают, белые, прозрачные, хищные.
Что-то застучало, покатилось внизу.
Как деревянный мяч.
Откуда здесь ему...
Когда Ватануки отворачивается, вуали приходят в движение.
От них несет холодом и страхом, холодом и страхом, холодом и страхом, проклятая Юко, проклятая лиса, проклятый Доумеки...
Ватануки резко оборачивается.
Застыли.
Ватануки отворачивается, наблюдая краем глаза.
Поползли.
Ватануки оборачивается и шагает назад.
Под ногами что-то хрустит, проклятая Юко, проклятая лиса, как же страшно, мамочки, как же страшно...
- Ты что головой крутишь? - спрашивает Доумеки. - Здесь что-то есть?
...проклятый Доумеки...
Затихает.
И потом - больно, красные горячие брызги расплываются по белому, в ушах - дикий визг, кто это, неужели это я, все бешено кружится, а когда вращение замедляется, Ватануки оцепенело смотрит на обезглавленное тело, покачивающееся, не желающее падать, толчками выплескивающее кровь из обрубка шеи, кажется, это его тело, и это неожиданно успокаивает, и печаль где-то далеко-далеко; Ватануки скашивает глаза вбок - но что это, этот бесформенный ком, шевелящийся на полу, это же...
Вспышка!
Темно.
Темно, темно, темно, здесь никого нет, но это совсем не плохо, совсем не страшно...
Холодно.
Ватануки осторожно крутит головой - он лежит на полу, что-то влажное падает на его лицо, и ясное утреннее небо, набирающее цвет...
- Лисий дождь, - хрипло говорит Доумеки где-то рядом.
Пахнет дождем и свежестью.
- Странно, - говорит Доумеки.
Ватануки пытается пошевелиться, получается плохо, тогда он просто поворачивает голову на звук.
- А мне голову отрубили, - с деланным равнодушием говорит Ватануки.
Доумеки лежит на земле, странно, на нем было белое косодэ, а теперь оно красное, вот он поднял руку вверх, раскрытой ладонью к небу.
Какой жалкий, какой патетичный жест.
- Это же ты руку порезал, - говорит Доумеки, разглядывая отклеивающийся пластырь в цветочек.
- Не вините Инари, - звонкий стук каблуков, шелест ткани, запах табака и пряностей. - Вас разрубило на очень много маленьких кусочков, в темноте да впопыхах можно и напутать. Как я и обещала, твое желание выполнено, осталось расплатиться.
- Я оживила твоих мальчишек, Юко.
- Как благородно с твоей стороны, Инари.
- А Ватануки безголовый! Безголовый!
Ватануки смотрит на свою руку и тяжело вздыхает.
- Как ты думаешь, что она еще могла напутать?
- Не думаю, что это очень важно, - откликается Доумеки. В его спокойном голосе затихает, прячется что-то болезненное и ломкое.
- Ты не думаешь?! У тебя мой глаз, моя рука и мое я боюсь представить что еще! Да нам осталось только напиться и переспать!..
- Интересно, тогда я смогу видеть духов?
- Мы договаривались, что ты отдашь мне Хоси но Тама! И ты мне его отдашь!
- Ты проклятая ведьма и шантажистка!
- А ты лиса облезлая!
- А ты!
- Хоси но Тама! Хоси но Тама! Юкино Хоси но Тама! Ватануки, Ватануки, Мокона хочет тамагояки!
- Ватануки.
- А.
- Как насчет сливового сакэ?
в цитатник
А Доумеки так и тянется увидеть духов
Не знаказчик, но очень довольный читатель
Насчет второго исполнения... Ааааааа...*два непонятных тела зачарованно пырятся в монитор*сугееее... Автор №2, это очень-очень... Мы щасливы) Аригато! Ах да, авторы... Откройтесь, пожалуйста))
Заказчики
спасибо, рада, что понравилось)
Не ожидали, что Вы и по Холику пишете
ага, я тоже))
увы, уже)
благодарю)
Просто нет слов. Невероятно. И так по японски... *_*
рада, что понравилось)
второй - ШЕДЕВР!
Коробка со специями - это гениально! такое ощущение, что я посмотрела новый спэшл или серию!
спасибо)
благодарю, очень приятно)
Автор 1 - лакончино, но забавно, молодец.
Автор 2 - у вас получился вынос мозгя, я щас в просто таки культурном шоку, аж курить захотелось. так оно мистически вставляет. Люблю такие вещи
нет, это вам кажется - когда я занимаюсь компиляцией, я предупреждаю заранее))
спасибо)
шикарно) прям как еще одну серию посмотрела) спасибо.