- Как вы себя чувствуете, профессор? - в мягком голосе Кида - неподдельная тревога. Штейн шипит сквозь зубы какое-то неясное проклятие и в очередной раз безуспешно дергается, крепко удерживаемый черными щупальцами... чего? Безумия? Кишина? Самого Шинигами?.. - Профессор, ну зачем же вы так. - укоризненно выговаривает юноша и неуловимо-стремительным движением ломает распростертому учителю мизинец. Штейн молчит, терпит, только капельки пота катятся по рассеченному шрамом лбу, падают на горячую поверхность винта и тихонько шипят. Кид качает идеально причесанной головой, безразлично скользит глазами вдоль полки с хирургическими инструментами. Янтарная радужка задумчиво отсвечивает в синеватом свете люминесцентных ламп. - Профессор... Вы умеете делать вскрытия, да? - тихо, безэмоционально спрашивает он. И без того перекошенная физиономия жертвы кривится еще больше от безумной улыбки, змейкой наползающей на бледное лицо. - Вы, наверное, знаете всеее про всякие тела... Человеческие, звериные, птичьи... - продолжает Кид, любовно проверяя пальцем остроту больше похожего на кухонный нож, мутновато поблескияющего скальпеля. Штейн хихикает, сдувая упавшую на глаза челку - без очков все равно видно плохо, ну и что. - А змей вы когда-нибудь препарировали? - маска Шинигами окончательно сползла, ненужная, и растворилась в мечущихся на полу тенях, жадно тянущих тонкие паучьи лапки. Тени не бросаются прочь от тяжелых шагов юноши, наоборот - оплетают тяжелые ботинки Смерти-младшего, засовывают ищущие щупальца в штанины, развязывают шнурки. Кид брезгливо дрыгает ногой, стряхивая примитивные порождения тьмы, и натягивает тонкие медицинские перчатки - аккуратно, без единой складочки. - Я никогда никого не вскрывал, представляете? И, я думаю, учиться надо не на лягушках, а сразу на конечном обьекте. Вы согласны, профессор? - шипит он в самое ухо Штейну, делая первый точный надрез. Точно посередине живота. Перед тем, как потерять сознание, профессор успевает заметить совершенно невозможную змеиную улыбку на тонком мальчишеском лице - и черную стрелку, свернувшуюся в какой-то из его собственных кишок, к которой нежно тянется губами Кид.
- Как вы себя чувствуете, профессор? - в мягком голосе Кида - неподдельная тревога. Штейн шипит сквозь зубы какое-то неясное проклятие и в очередной раз безуспешно дергается, крепко удерживаемый черными щупальцами... чего? Безумия? Кишина? Самого Шинигами?..
- Профессор, ну зачем же вы так. - укоризненно выговаривает юноша и неуловимо-стремительным движением ломает распростертому учителю мизинец. Штейн молчит, терпит, только капельки пота катятся по рассеченному шрамом лбу, падают на горячую поверхность винта и тихонько шипят. Кид качает идеально причесанной головой, безразлично скользит глазами вдоль полки с хирургическими инструментами. Янтарная радужка задумчиво отсвечивает в синеватом свете люминесцентных ламп.
- Профессор... Вы умеете делать вскрытия, да? - тихо, безэмоционально спрашивает он. И без того перекошенная физиономия жертвы кривится еще больше от безумной улыбки, змейкой наползающей на бледное лицо.
- Вы, наверное, знаете всеее про всякие тела... Человеческие, звериные, птичьи... - продолжает Кид, любовно проверяя пальцем остроту больше похожего на кухонный нож, мутновато поблескияющего скальпеля. Штейн хихикает, сдувая упавшую на глаза челку - без очков все равно видно плохо, ну и что.
- А змей вы когда-нибудь препарировали? - маска Шинигами окончательно сползла, ненужная, и растворилась в мечущихся на полу тенях, жадно тянущих тонкие паучьи лапки. Тени не бросаются прочь от тяжелых шагов юноши, наоборот - оплетают тяжелые ботинки Смерти-младшего, засовывают ищущие щупальца в штанины, развязывают шнурки. Кид брезгливо дрыгает ногой, стряхивая примитивные порождения тьмы, и натягивает тонкие медицинские перчатки - аккуратно, без единой складочки.
- Я никогда никого не вскрывал, представляете? И, я думаю, учиться надо не на лягушках, а сразу на конечном обьекте. Вы согласны, профессор? - шипит он в самое ухо Штейну, делая первый точный надрез. Точно посередине живота.
Перед тем, как потерять сознание, профессор успевает заметить совершенно невозможную змеиную улыбку на тонком мальчишеском лице - и черную стрелку, свернувшуюся в какой-то из его собственных кишок, к которой нежно тянется губами Кид.
Жуть какая, но сильно написано.
автор пришел