605 Какое-то оно незаконченное вышло... Ночные улицы есть, шепот есть, дрожащие руки тоже, насчет страха сами решайте.
Ночные улицы залиты дождем. Город дышит прохладной свежестью с примесью запаха бензина. Шум шоссе заглушает сбивающееся дыхание, трасса похожа на темную реку, несущую потом машин куда-то вдаль. Огромные небоскребы словно уходят в небо, сверкая оранжевыми огнями окон. Город давит. Город перешептывается между собой гудками автомобилей, скрипом тормозов, стуком дождя о стекла и асфальт, воем ветра на промозглой улице, приглушенной музыкой в салоне лексуса, отдаленными голосами случайных прохожих. Сигарета тлеет в руках, дым щекочет нос, горло садит от боли. Руки трясутся, пальцы давным-давно закоченели на осеннем холоде, мокрые и ледяные. С волос стекает вода, неприятно капает на лицо, ресницы, губы. Хочется потрясти головой, как промокшему псу, да вот только обидное сравнение останавливает. Джудайме идет рядом, устало потирает переносицу и виски, в некогда светлых и живых глазах поселилась бесконечная усталость и грусть. Дорогое пальто испачкано в грязи и крови, к счастью, не его. Саваде Цунаёши плевать на такие мелочи, привык. Гокудера виновато опускает голову и передергивает плечами. В том, что погибла та девушка, виноват только он. Если бы он не... Если бы. Он тоже привык к запаху гари и тления, которые всегда сопровождают смерть. Но эта смерть была совершенно напрасной и никому не нужной. Гокудера Хаято чувствует себя убийцей, от этого становится неуютно и страшно. Он украдкой смотрит на босса, пытается найти в нем отражение той уверенности, что всегда поддерживала их в самые худшие времена. Но босс устал не меньше, он тоже человек, ему тоже плохо. У него тоже замерзли руки, тоже ужасные синяки под глазами и плечи так же опущены, как у самого подрывника. Хаято бесконечно стыдно перед Цунаёши. - Гокудера, - голос тонет в шелесте ветра, но Хаято поднимает взгляд и смотрит на босса. – Давай зайдем, - и кивает на ближайшую вывеску какого-то бара. Он почти с радостью принимает это предложение, подбегает к двери, открывает дверь перед Цуной. Помещение встречает их теплом и мягким светом редких ламп. У барной стойки крутятся проститутки, ищущие работу, за столиками редкие парочки, картежники, выпивохи. Гокудера волчьим взглядом сгоняет двух девиц с сидений и садится рядом с Джудайме. Тот заказывает себе виски, такой, какой обычно пьет Занзас. Хочет заглушить щемящую пустоту в душе? Хаято нервно кусает губы и щелкает зажигалкой. Бар насквозь прокурен, так что желания закурить пропадает сразу, зато здесь тепло. И Джудайме рядом. - Гокудера, ты не пей, ладно? – какой же у него уставший голос. Итальянец удивленно вскидывает бровь, а Савада тут же поясняет, горько усмехнувшись. - До номера доведешь меня? Сегодня я хочу забыться и не стоять на ногах. Пожалуйста. Хаято растерянно кивает, но не спорит. Всем сложно. Всем плохо. И каждый имеет право на маленькую слабостью, особенно тот, на чьих плечах лежит такое тяжкое бремя. - Кофе, - резко кивает он бармену и с трудом подавляет желание ляпнуть какую-то глупость, лишь бы босс улыбнулся, как раньше. Не к чему, не нужно. Перед ним опускается чашка с горячим напитком. Кофе здесь паршивый, но зато к пальцам возвращается чувствительность. С улицы доносятся звуки ливня, и Гокудера радуется, что они вовремя зашли. В приоткрытое окно тянет горящей помойкой. Гокудере думается, что запах тлена будет преследовать его постоянно, что от него никуда не спрятаться и не деться. По спине проносится холодок, мужчина устало закрывает глаза и закашливается. То ли простыл, то ли просто от мерзкого запаха... Когда его пальцы накрывает теплая ладонь, то Хаято кажется, что он просто заснул и вернулся старый счастливый сон из юности. - Гокудера-кун, не спи. Кто-то закрывает окно, противное завывание какой-то певички из радио сменяется мелодичным джазом. Босс смотрит на него, чуть приподняв уголки губ, а взгляд немного теплеет. От выпивки или тоже вспомнил что-то приятное. Сердце Гокудеры готово вот-вот выпрыгнуть из груди. Хаято глубоко вдыхает и улыбается. - Все будет хорошо, Джудайме. Все будет...
Только вот думалось о уже напившемся Тсуне,мало-разборчивой речи, горечи и необычайно нежном Гокудере в роли жилетки и няньки.. Во-от .. о_О"" Но оно близко! Очень хорошо и так реалистично) Большое спасибо) Автор,откроетесь в у-мыло?) Заказчик.
Гокудера не видит ничего вокруг. Ориентируясь, как слепой, вверяющий свою жизнь слуху и осязанию, он движется вперед. «Кто ты?» Он скользит рукой по шершавой промерзшей стене, опирается, чтоб не заблудится в этом царстве мрака. Эти ощущения дают ему возможность анализировать и думать. Думать и анализировать. «Кто ты? Почему твоя одежда в крови?» Кирпич, бетон и проступившая влага – тактильные составляющие осени. Осень, да, скорее всего, поздняя. Скоро начнет темнеть. Хотя… какая к черту разница? Тяжелый туманный воздух, от которого хочется курить. В кармане – смятая пачка. И не грамма табака. «Кто ты?» Хаято напрягает слух и улавливает какие-то шумы. Тихие, но в сложившейся ситуации он запоминает все, так или иначе отличающееся от ничего. От пустоты. От ощущений, близких к нулю. Шепот небоскребов – так он назвал бы то, что слышал. Ветер здесь сильный, значит, улицы не широкие, а дома повыше тех, что строят в Намимори. Как он здесь оказался? «Кто ты? Куда ты?» Кто он? Почему манжеты его рубашки, его руки и пальцы в крови? Кровь. Он проводит языком по тыльной стороне ладони и уверяется в этом. Руки не слушаются и дрожат. Он продвигается вперед, оставляя на кирпичной стене длинный помутневший след. Холодные ладони, но уж лучше еще холоднее, чем чувствовать кровь. Вперед. «Кто ты?» - Я не знаю! НЕ ЗНАЮ! – не выдерживает хранитель Урагана. Его голос сорвавшимся эхом бьется о немые небоскребы и тонет в тумане. Он замирает, запрокинув голову вверх и вслушиваясь, в ожидании не последовавшего ответа. Влага и осень. И ему невообразимо страшно. «Кто ты? Где твое оружие?» Бессмысленно отвечать тому, кто не слышит. Голос слышится ближе и ближе. Не бойся. Выдыхай. Не смотря на то, что ты лишен зрения, у тебя с собой должно быть оружие. Хоть какое-то… Гокудера движется вперед. «Кто ты?» У самого уха. Хаято реагирует моментально, сжав горло врага локтем и прижимая его к себе. До сумасшествия участившиеся дыхание и пульс. Убить. Убить. Забыться. «Кто ты? Ты враг?» Голос. Безумно знакомый голос. То, что он принимал за шепот небоскребов, оказалось голосом мальчика. Он его знает. Или знал. Вспоминай, Гокудера! «Кто ты?» Он чувствует глухие удары сердца в теле, закованного в мертвую хватку его рук. Слишком быстрое для того, чтобы быть его страхом. В самый раз для охваченного ужасом мальчишки. Волосы. Колючие, как у ежа. Думай, Гокудера! Вспоминай! Анализируй! -Десятый? «Кто ты? Что ты говоришь?» Кровь на его одежде. Откуда? Мерными ударами жизнь вытекает из него. Рана, спрятавшаяся под холодной влажной рубашкой, туманит разум. Уделяя внимание малому, он не заметил основное. Но это не так уж и важно. «Кто ты?» -Десятый! Я нашел тебя! Нашел! Подожди, сейчас они придут и спасут тебя! «Кто ты?» -Десятый… «Кто ты?..» Расползаясь конвой почерневшей осени, голос Тсуны тонет в небытии. В ничем. В ощущениях, близких к нулю. Кома.
***
-Десятый! Рывком оторвавшись от постели,Гокудера осматривается вокруг. Колыхающиеся от приоткрытого окна занавески, Ури, спящая в ногах, и сердце, норовящее вырваться из груди. Наощупь найдя телефон и от неосторожности скинув пачку сигарет на пол, Хаято набирает номер. И сбрасывает. Кошмары ему не впервой. Не стоит будить Десятого по мелочам. «Кто ты?» - ярким светом загорается экран телефона. Входящее сообщение от Савады. Гокудера наконуне сменил номер и как-то совсем случайно забыл оповестить Семью. Влажный осенний воздух пробирается в комнату через открытое окно. Где-то в Токио перешептываются небоскребы.
-
-
22.10.2009 в 18:32Какое-то оно незаконченное вышло... Ночные улицы есть, шепот есть, дрожащие руки тоже, насчет страха сами решайте.
Ночные улицы залиты дождем. Город дышит прохладной свежестью с примесью запаха бензина. Шум шоссе заглушает сбивающееся дыхание, трасса похожа на темную реку, несущую потом машин куда-то вдаль. Огромные небоскребы словно уходят в небо, сверкая оранжевыми огнями окон. Город давит. Город перешептывается между собой гудками автомобилей, скрипом тормозов, стуком дождя о стекла и асфальт, воем ветра на промозглой улице, приглушенной музыкой в салоне лексуса, отдаленными голосами случайных прохожих.
Сигарета тлеет в руках, дым щекочет нос, горло садит от боли. Руки трясутся, пальцы давным-давно закоченели на осеннем холоде, мокрые и ледяные. С волос стекает вода, неприятно капает на лицо, ресницы, губы. Хочется потрясти головой, как промокшему псу, да вот только обидное сравнение останавливает. Джудайме идет рядом, устало потирает переносицу и виски, в некогда светлых и живых глазах поселилась бесконечная усталость и грусть. Дорогое пальто испачкано в грязи и крови, к счастью, не его. Саваде Цунаёши плевать на такие мелочи, привык. Гокудера виновато опускает голову и передергивает плечами. В том, что погибла та девушка, виноват только он. Если бы он не... Если бы. Он тоже привык к запаху гари и тления, которые всегда сопровождают смерть. Но эта смерть была совершенно напрасной и никому не нужной. Гокудера Хаято чувствует себя убийцей, от этого становится неуютно и страшно. Он украдкой смотрит на босса, пытается найти в нем отражение той уверенности, что всегда поддерживала их в самые худшие времена. Но босс устал не меньше, он тоже человек, ему тоже плохо. У него тоже замерзли руки, тоже ужасные синяки под глазами и плечи так же опущены, как у самого подрывника. Хаято бесконечно стыдно перед Цунаёши.
- Гокудера, - голос тонет в шелесте ветра, но Хаято поднимает взгляд и смотрит на босса. – Давай зайдем, - и кивает на ближайшую вывеску какого-то бара.
Он почти с радостью принимает это предложение, подбегает к двери, открывает дверь перед Цуной. Помещение встречает их теплом и мягким светом редких ламп. У барной стойки крутятся проститутки, ищущие работу, за столиками редкие парочки, картежники, выпивохи. Гокудера волчьим взглядом сгоняет двух девиц с сидений и садится рядом с Джудайме. Тот заказывает себе виски, такой, какой обычно пьет Занзас. Хочет заглушить щемящую пустоту в душе?
Хаято нервно кусает губы и щелкает зажигалкой. Бар насквозь прокурен, так что желания закурить пропадает сразу, зато здесь тепло. И Джудайме рядом.
- Гокудера, ты не пей, ладно? – какой же у него уставший голос.
Итальянец удивленно вскидывает бровь, а Савада тут же поясняет, горько усмехнувшись.
- До номера доведешь меня? Сегодня я хочу забыться и не стоять на ногах. Пожалуйста.
Хаято растерянно кивает, но не спорит. Всем сложно. Всем плохо. И каждый имеет право на маленькую слабостью, особенно тот, на чьих плечах лежит такое тяжкое бремя.
- Кофе, - резко кивает он бармену и с трудом подавляет желание ляпнуть какую-то глупость, лишь бы босс улыбнулся, как раньше. Не к чему, не нужно.
Перед ним опускается чашка с горячим напитком. Кофе здесь паршивый, но зато к пальцам возвращается чувствительность. С улицы доносятся звуки ливня, и Гокудера радуется, что они вовремя зашли. В приоткрытое окно тянет горящей помойкой. Гокудере думается, что запах тлена будет преследовать его постоянно, что от него никуда не спрятаться и не деться. По спине проносится холодок, мужчина устало закрывает глаза и закашливается. То ли простыл, то ли просто от мерзкого запаха...
Когда его пальцы накрывает теплая ладонь, то Хаято кажется, что он просто заснул и вернулся старый счастливый сон из юности.
- Гокудера-кун, не спи.
Кто-то закрывает окно, противное завывание какой-то певички из радио сменяется мелодичным джазом. Босс смотрит на него, чуть приподняв уголки губ, а взгляд немного теплеет. От выпивки или тоже вспомнил что-то приятное. Сердце Гокудеры готово вот-вот выпрыгнуть из груди.
Хаято глубоко вдыхает и улыбается.
- Все будет хорошо, Джудайме.
Все будет...
-
-
22.10.2009 в 19:05Не откроетесь?
мимо пробегал
-
-
22.10.2009 в 19:10твою ж! дурацкий ворд, сколько же опечаток ==
автор.
-
-
22.10.2009 в 19:59Только вот думалось о уже напившемся Тсуне,мало-разборчивой речи, горечи и необычайно нежном Гокудере в роли жилетки и няньки.. Во-от .. о_О""Но оно близко! Очень хорошо и так реалистично) Большое спасибо)
Автор,откроетесь в у-мыло?)
Заказчик.
-
-
22.10.2009 в 20:06Откроюсь)
автор.
-
-
22.10.2009 в 20:13-
-
14.02.2010 в 09:33атмосфера обволакивает.
ничего лишнего, но есть всё, что необходимо.
автору цветы и бурные аплодисменты.
-
-
14.02.2010 в 12:32такие описания... только из-за описаний читать нужно...
оно такое щемяще-грустное...
-
-
14.02.2010 в 23:27Setsuka ловите умыл)
автор.
-
-
15.02.2010 в 08:54-
-
02.06.2011 в 13:19*а я мимо крокодил*
-
-
02.11.2011 в 13:51533 слова
Гокудера не видит ничего вокруг. Ориентируясь, как слепой, вверяющий свою жизнь слуху и осязанию, он движется вперед.
«Кто ты?»
Он скользит рукой по шершавой промерзшей стене, опирается, чтоб не заблудится в этом царстве мрака. Эти ощущения дают ему возможность анализировать и думать. Думать и анализировать.
«Кто ты? Почему твоя одежда в крови?»
Кирпич, бетон и проступившая влага – тактильные составляющие осени. Осень, да, скорее всего, поздняя. Скоро начнет темнеть. Хотя… какая к черту разница? Тяжелый туманный воздух, от которого хочется курить. В кармане – смятая пачка. И не грамма табака.
«Кто ты?»
Хаято напрягает слух и улавливает какие-то шумы. Тихие, но в сложившейся ситуации он запоминает все, так или иначе отличающееся от ничего. От пустоты. От ощущений, близких к нулю. Шепот небоскребов – так он назвал бы то, что слышал. Ветер здесь сильный, значит, улицы не широкие, а дома повыше тех, что строят в Намимори. Как он здесь оказался?
«Кто ты? Куда ты?»
Кто он? Почему манжеты его рубашки, его руки и пальцы в крови? Кровь. Он проводит языком по тыльной стороне ладони и уверяется в этом. Руки не слушаются и дрожат. Он продвигается вперед, оставляя на кирпичной стене длинный помутневший след. Холодные ладони, но уж лучше еще холоднее, чем чувствовать кровь. Вперед.
«Кто ты?»
- Я не знаю! НЕ ЗНАЮ! – не выдерживает хранитель Урагана. Его голос сорвавшимся эхом бьется о немые небоскребы и тонет в тумане. Он замирает, запрокинув голову вверх и вслушиваясь, в ожидании не последовавшего ответа. Влага и осень. И ему невообразимо страшно.
«Кто ты? Где твое оружие?»
Бессмысленно отвечать тому, кто не слышит. Голос слышится ближе и ближе. Не бойся. Выдыхай. Не смотря на то, что ты лишен зрения, у тебя с собой должно быть оружие. Хоть какое-то…
Гокудера движется вперед.
«Кто ты?»
У самого уха. Хаято реагирует моментально, сжав горло врага локтем и прижимая его к себе. До сумасшествия участившиеся дыхание и пульс. Убить. Убить. Забыться.
«Кто ты? Ты враг?»
Голос. Безумно знакомый голос. То, что он принимал за шепот небоскребов, оказалось голосом мальчика. Он его знает. Или знал. Вспоминай, Гокудера!
«Кто ты?»
Он чувствует глухие удары сердца в теле, закованного в мертвую хватку его рук. Слишком быстрое для того, чтобы быть его страхом. В самый раз для охваченного ужасом мальчишки.
Волосы. Колючие, как у ежа. Думай, Гокудера! Вспоминай! Анализируй!
-Десятый?
«Кто ты? Что ты говоришь?»
Кровь на его одежде. Откуда? Мерными ударами жизнь вытекает из него. Рана, спрятавшаяся под холодной влажной рубашкой, туманит разум. Уделяя внимание малому, он не заметил основное. Но это не так уж и важно.
«Кто ты?»
-Десятый! Я нашел тебя! Нашел! Подожди, сейчас они придут и спасут тебя!
«Кто ты?»
-Десятый…
«Кто ты?..»
Расползаясь конвой почерневшей осени, голос Тсуны тонет в небытии. В ничем. В ощущениях, близких к нулю.
Кома.
***
-Десятый!
Рывком оторвавшись от постели,Гокудера осматривается вокруг. Колыхающиеся от приоткрытого окна занавески, Ури, спящая в ногах, и сердце, норовящее вырваться из груди.
Наощупь найдя телефон и от неосторожности скинув пачку сигарет на пол, Хаято набирает номер.
И сбрасывает. Кошмары ему не впервой. Не стоит будить Десятого по мелочам.
«Кто ты?» - ярким светом загорается экран телефона. Входящее сообщение от Савады. Гокудера наконуне сменил номер и как-то совсем случайно забыл оповестить Семью.
Влажный осенний воздух пробирается в комнату через открытое окно.
Где-то в Токио перешептываются небоскребы.
-
-
02.11.2011 в 17:31по началу даже сташно, а потом отпускает..))
спасибо автору большое))
*осыпает плюшками*
-
-
02.11.2011 в 17:53Автор хоррора намба ту.