Предупреждение: автор ориентировался на мангу, которая гораздо обширнее аниме. Хотя дело все равно происходит в будущем относительно канона.
Четыре сотни лет - совсем немного для того, кто давно уже не считает себя живым. Даже обитатели царства мертвых живее его, того, кто победил смерть, ведь они все еще существуют по ее законам. Теперь он носит повязку на правом глазу, белую, как снег и бинты. Вместо серого льда со змеиным зрачком в глазнице живет насекомое из сверкающего металла, продукт науки и магии, слившейся в смертельном объятии, потребовавшем четыреста сорок четыре жертвы. Он не думал, что скальпель может затупиться, но всё возможно под багровой луной. Ему пришлось заказать новые скальпели в Швейцарии. От него теперь всегда пахнет кровью, и он не расстается с розовой эссенцией. Запах крови слишком живой, чтобы быть приятным. Он предпочел бы формальдегид, но к формальдегиду подходят только лилии. Четыре сотни лет - слишком мало, чтобы забыть красоту, которой не было равных ни среди живых, ни среди мертвых, кровь, похожую на вино, и поцелуи, похожие на раны. За четыре сотни лет одержимость лишь достигает зрелости, крепкой, кружащей голову. А когда объект одержимости внезапно оказывается недостижим... нет миров, сквозь которые не прорезал бы дорогу скальпель в умелых руках. Четыре сотни лет - слишком много для таких перемен, думает Мураки, глядя в фиолетовые глаза короля демонов. В их дурманящей глубине больше нет страха. Если бы он мог придвинуться ближе, стыдливый румянец не расцвел бы на гладких, точно у юноши, щеках. Но он не может, ибо его ноги прикованы к зеркальному полу, и он знает, стоит посмотреть на собственное отражение - его воля попадет в ту же ловушку. Это не тени, однажды подчинявшиеся богу смерти, чье имя ускользнуло из памяти за ненадобностью. Это сама тьма, древняя тьма демонов. "Все-таки ты жив," - говорит Цузуки. Его голос столь же мелодичен, как помнилось, но звучит он по-новому. Точно он не жалеет - и не себя. "Лучше бы ты умер тогда." Древняя тьма заползает под повязку, пачкая снег и бинты. Насекомому из сверкающего металла некуда отступать. Тьма сжимается вокруг него с тихим хрустом. Она не горяча, не холодна, она не имеет ни вкуса, ни запаха. В фиолетовых глазах тьмы нет ни гнева, ни ненависти. Мураки оседает на пол, словно ему сломали позвоночник, хотя тело его осталось целым. Опасно полагаться на слияние науки и магии, когда эксперимент не оправдывает себя. Четыре сотни лет любви способны исцелить кого угодно. Но Мураки не знает любви, и ему не помогла бы и тысяча. Он жалеет только о том, что успел увидеть свою одержимость какой, какой мечтал не увидеть никогда. Ему нравятся только сломанные куклы. Тьма глотает его целиком, оставляя на зеркальном полу смятый кусочек металла и аромат роз.
Связи Цузуки с демонами, в аниме даже не упомянули, что после арки Devil's Thrill, когда он убил крутого демона, ему как бы предложили занять его место в иерархии. А также про возможность наличия демонической крови в самом Цузуки и связи этого с его прижизненными событиями.
читать дальшеБелоснежная тьма, в которую щедро плеснули кровью. Тёмнота, поглощающая разум. Кажется, он всё-таки уйдёт туда, куда стремился при жизни и после смерти. В ад? Его раны смертельны даже для шинигами, даже для бога смерти с демонической кровью. Облегчение… главное не показать его, чтобы не обидеть друзей. Пускай думают, что он по-прежнему хочет выжить. Облегчение накатывает волной, когда Асато слышит сквозь чёрную, траурную вуаль боли полный отчаянья голос Ютаки, кричащий о том, что он не может, он не справится. Он, в конце концов, не доктор! Слово доктор застревает в сознании, как слишком крупная частичка золота в сите, которую золотоискатель и пытался найти, не признаваясь самому себе. Потому что не верил в её существование, в то, что можно перелопатить тонны грязи и найти этот кусочек звезды. Лёгкая улыбка неожиданно появляется, он её чувствует на собственных губах, словно заживших собственной жизнью, пока душа пытается отделиться от тела и смотрит на него откуда-то с потолка. Нити, соединявшие её с искалеченным телом, слишком хрупки и слабы. На этот раз его не заставят вернуться. Он получит своё законное право умереть! Но словно «доктор» оказывается той нитью, которая оставляет его душу в палате. Поначалу из любопытства. Потом… нечто настолько знакомое, что часто снится ему во сне, и уже года три не видится в реальности. Высокая фигура, привычный белоснежный костюм, белые волосы и белая кожа. Словно призрак или ангел. Его белизну щедро омывает кровью, выставляя на показ истинную суть, когда он пытается что-то сделать с истекающим кровью телом, бьющимся в агонии. На миг Асато открывает глаза и встречается с двойным сиянием звёзд, и мимоходом изумляется, что у доктора два нормальных глаза. Потом приходит ещё одна волна запоздалого изумления – «Что Мураки делает тут?!» Нет, не то, чтобы Цузуки сомневался, что при желании Мураки сможет очутиться где угодно… Но на этот раз ситуация настолько абсурдна, что душа, вновь очутившаяся в теле благодаря магии доктора, решила ещё немного задержаться. Хотя бы до того, как он скажет… Банальное до невозможности: «Все-таки ты жив». Мураки наклоняется к нему, почти интимно, его обдаёт ароматом роз, ещё более абсурдным в этом месте, и в это время. Кажется, так пахнет новый парфюм мужчины. Цузуки видит, как вздрагивает Хисока, как дёргается Татсуми и бледнеет Ватари. Но они не останавливают его. Значит, дела Асато и вправду плохи. Цузуки хочется истерически смеяться – таким странным стало начал его нового посмертия. Ведь он всё равно собирается умереть. Только… чуть позже. Можно ведь немного задержаться, чтобы этот сумасшедший ответил, что он тут делает. - Асато, я теперь стал одним из вас. И, если ты уйдёшь, то я отыграюсь на твоих друзьях, слышишь меня? Я убью каждого из них. Очень медленно. И болезненно. Я специалист в доставлении боли. И душевной, и физической. Только попробуй сдохнуть! – шипит Мураки, сжимая его руку. Цузуки походя изумляется, что рука его ещё способна что-то чувствовать, учитывая, как мало от неё осталось. Хотя, наверное, регенерация уже началась. Асато нервно содрогается, понимая, что его обманули, завлекли, как и обычно. Любопытство сгубило кошку. Точнее, худого печального чёрного кота с фиолетовыми глазами. Он вновь оказался во власти этих чар. Цузуки вспомнил одно старое произведение, где главные герои отправились в центр земли, и один мальчик однажды в пещере увидел красивые драгоценные камни, которые переливались под светом фонарей, буквально завораживая и ослепляя. А потом поскользнулся и упал на них. И тогда ощутил неизмеримую боль, хотя и был в защитном костюме, когда они все сразу впились в его тело. Асато чувствовал себя именно так. Сладостная, порочная и опасная ловушка, из которой ему теперь не выбраться.
-
-
13.11.2009 в 02:43Четыре сотни лет - совсем немного для того, кто давно уже не считает себя живым. Даже обитатели царства мертвых живее его, того, кто победил смерть, ведь они все еще существуют по ее законам. Теперь он носит повязку на правом глазу, белую, как снег и бинты. Вместо серого льда со змеиным зрачком в глазнице живет насекомое из сверкающего металла, продукт науки и магии, слившейся в смертельном объятии, потребовавшем четыреста сорок четыре жертвы. Он не думал, что скальпель может затупиться, но всё возможно под багровой луной. Ему пришлось заказать новые скальпели в Швейцарии. От него теперь всегда пахнет кровью, и он не расстается с розовой эссенцией. Запах крови слишком живой, чтобы быть приятным. Он предпочел бы формальдегид, но к формальдегиду подходят только лилии.
Четыре сотни лет - слишком мало, чтобы забыть красоту, которой не было равных ни среди живых, ни среди мертвых, кровь, похожую на вино, и поцелуи, похожие на раны. За четыре сотни лет одержимость лишь достигает зрелости, крепкой, кружащей голову. А когда объект одержимости внезапно оказывается недостижим... нет миров, сквозь которые не прорезал бы дорогу скальпель в умелых руках.
Четыре сотни лет - слишком много для таких перемен, думает Мураки, глядя в фиолетовые глаза короля демонов. В их дурманящей глубине больше нет страха. Если бы он мог придвинуться ближе, стыдливый румянец не расцвел бы на гладких, точно у юноши, щеках. Но он не может, ибо его ноги прикованы к зеркальному полу, и он знает, стоит посмотреть на собственное отражение - его воля попадет в ту же ловушку. Это не тени, однажды подчинявшиеся богу смерти, чье имя ускользнуло из памяти за ненадобностью. Это сама тьма, древняя тьма демонов.
"Все-таки ты жив," - говорит Цузуки. Его голос столь же мелодичен, как помнилось, но звучит он по-новому. Точно он не жалеет - и не себя. "Лучше бы ты умер тогда."
Древняя тьма заползает под повязку, пачкая снег и бинты. Насекомому из сверкающего металла некуда отступать. Тьма сжимается вокруг него с тихим хрустом. Она не горяча, не холодна, она не имеет ни вкуса, ни запаха. В фиолетовых глазах тьмы нет ни гнева, ни ненависти. Мураки оседает на пол, словно ему сломали позвоночник, хотя тело его осталось целым. Опасно полагаться на слияние науки и магии, когда эксперимент не оправдывает себя.
Четыре сотни лет любви способны исцелить кого угодно. Но Мураки не знает любви, и ему не помогла бы и тысяча. Он жалеет только о том, что успел увидеть свою одержимость какой, какой мечтал не увидеть никогда.
Ему нравятся только сломанные куклы.
Тьма глотает его целиком, оставляя на зеркальном полу смятый кусочек металла и аромат роз.
-
-
13.11.2009 в 02:50-
-
13.11.2009 в 03:14- Читатель.
-
-
13.11.2009 в 03:16-
-
13.11.2009 в 12:23-
-
13.11.2009 в 15:08-
-
13.11.2009 в 15:11А что именно в этом тексте ориентировано на мангу
А что - должна была быть ориентация на что-либо? в заявке этого нет, по-моему
-
-
14.11.2009 в 21:09-
-
18.11.2009 в 16:38читатель.
-
-
14.02.2010 в 13:58Дважды.
читать дальше
-
-
26.02.2010 в 00:11-
-
26.02.2010 в 21:10-
-
04.03.2010 в 15:50-
-
12.03.2010 в 21:04-
-
31.07.2010 в 02:38автор 2 - охренительно вообще !!
-
-
31.07.2010 в 04:28Автор рад, особенно за Цузуки.