[She Wolf] Досуг мне разбирать вины твои, щенок! Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать.(с)
Соционика. Гексли|Еська."Я спасу тебя! Пря... ой! Ааа! Ой! Эй! Оооу!" *очень сильный бум*.
"Как же с тобой скучно... Щенячьи глазки, неловкие жесты и куча пустых слов, от которых неудержимо клонит в сон. Нелепый энтузиазм, который не на чем не основан и мечты, которые навсегда останутся мечтами.
Твои придуманные миры затейливы, но в воздушных замках не за что зацепиться, а романтика, которой полны твои слова, безвкусна как сладкий попкорн и затягивает как болото с теплой гнилой водой.
Значит, я похожа на принцессу? А ты ведь правда видишь ее перед собой, здесь, в неубранной комнате, нет, уже не в комнате, в прихожей, где еле светит тусклая лампочка. Ее, а не настоящую меня.
Драконы, какие драконы? В этом районе можно встретить разве что гопников, но скорее уж мне пришлось спасать бы тебя от них, чем наоборот! "
Ощупью она сбегает по темной лестнице, стараясь как можно меньше касаться грязных стен подъезда, пинает дверь, и оказывается лицом к лицу с летними сумерками - ее любимым время суток, когда кажется, что пространство распахивается и обретает дополнительное измерение. Где-то далеко как раз проснулись вампиры, и в этих сумерках она чувствует кровное с ними родство.
"Я спасу тебя! Пря... ой! Ааа! Ой! Эй! Оооу!"
Она слышит сзади стук падения, прыгает со ступенек и смеется.
Заказчик.)
автор
Читательница.
264 слова.
Ему заранее смешно. Сейчас, наверное, где-то там, в радиусе пяти километров, отважный Гексли пытается собрать в кулак остатки своей сообразительности и решить, как лучше спасти Есенина. А опасностью здесь даже и не пахнет — выпили по несколько рюмок чаю, закурили и ведут сведские беседы: о политике, курсах волют, новых породах собак... Горький всегда казался Есенину интересным собеседником, вот только Гексли... Что-то у этих двоих не ладилось в общении друг с другом. Горький держался холодно, по-чужому, сразу расставив все точки над «моё» и «наше», и нельзя сказать, что Гексли это нравилось. Он, напротив, супил нос и ворчал, что нечего Горькому быть такой букой, что так у него и друзей-то не будет. А Максу на это было откровенно плевать.
— Вот увидишь, — взгляд Есенина на мгновение задержался на часах, — появится сейчас, спотыкнется о порог и куборем по ступенькам. Встанет, отряхнется, скажет, что так оно и было, схватит меня за запястье и уведет. О, да, если успеет, может еще весь чайник опустошить. У него способность такая. Дар. Магия.
Не успела дрожащая секундная стрелка начать следующую минуту, как в коридоре послышался шум.
— Не бойся, Есенин! Я спасу тебя! Пря... ой! Ааа! Ой! Эй! Оооу!
— Вот видишь, — обреченно подытожил Есенин, вставая из-за стола, — Я лучше пойду — отведу его в больницу. Не дай бог сломал что-нибудь...
Распластавшийся на полу Гексли в одно мгновение вскочил, подлетел к Есенину, бросив на Горького, как ему показалось, до невозможного озлобленный взгляд и ретировался.
— Еще раз заберешь Есенина, и я за себя не ручаюсь!
Макс было хотел рассмеяться, но умоляющие глаза Есенина недвусмысленно просили: оставь его в покое. Мир его и так наказал.
Всю дорогу домой Гексли безумолку болтал о том, как переживал за друга, что надо бы отпраздновать его вызволение из лап тирана хотя бы в узком семейном кругу. Скромненько. Уютненько. Человек сто, не больше. Есенин кивал и кивал. Он все-таки в чем-то понимал Горького.
...
А сам Горький, оставшийся на едине с собой, не смог найти чая в чайнике.
Видимо, у Гексли действительно была удивительная способность. Талант. Магия. Дар.
туфля
Автор 2